очень нудно 
93 
— Одновременно на Олмании и Навернии бесследно пропали два поселения людей. Это девять тысяч человек в общей сложности.
Урджин подорвался и сел в кровати.
— Они просто исчезли, как те корабли, или что-то осталось?
— Ничего не осталось. Ни людей, ни строений. На грани стоит судьба мирного договора. Пока ты не подписал бракоразводные документы, мы связаны с Олманией дипломатическим союзом, и если начнется война, будем втянуты в распри.
— Я ничего не собираюсь сейчас подписывать.
— Это я уже понял. Более того, отказаться от обязательств сейчас — неверный ход. Нам следует выступить, как нейтральная сторона и подавить конфликт на время. После этого мы сможем развязать свои руки и уйти в сторону. Пусть воюют — это уже будет не наше дело. Пойдем, вылет через десять минут.
— Она будет там?
— Я понятия не имею, будет там эта девка или нет. Твое дело — держать нейтралитет по всем вопросам и защищать наши интересы.
— Боюсь, что в данном случае, наши интересы сходятся с олманскими. Я говорил тебе об опасности. Я сам видел тех существ.
— Урджин, на кону наше мирное существование, и посылать людей на войну из-за твоих предположений — опрометчивый шаг. Никто не в силах доказать, что существует реальная угроза мирному существованию наших миров. А что касается поселений, то это слово Навернии против Олмании и наоборот. Они перегрызут друг другу глотки, в попытках доказать, что это заговор чужой стороны.
— Когда сбор делегатов?
— У нас три дня на перелет. Пойдем, время не ждет.
Урджин вышел из комнаты и увидел мать. Она стояла в стороне и очень внимательно на него смотрела.
— Мама?
— Я бы хотела поговорить с тобой.
— Мы улетаем, — оборвал ее Фуиджи. — Поговоришь, когда вернемся.
— Нет, сейчас!
— Не спорь со мной, Нигия.
— Урджин, это очень важно.
— Если ты хочешь поговорить об Эсте, можешь даже не пытаться. Ее здесь нет, и, боюсь тебя разочаровывать, никогда больше не будет.
Гнев сквозил в каждом слове Наследника. Ненависть и презрение читались на его лице.
— Ты потерял свой рассудок.
— Возможно, но в этом нет моей вины.
Он развернулся и пошел прочь. Фуиджи обернулся к Нигии и с прищуром посмотрел ей в глаза.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что же ты такое придумал, что бедная девочка убежала отсюда, как ошпаренная? Ты не в силах ничего изменить, и тебе придется с этим смириться.
— Эта бедная девочка, как ты говоришь, обвела всех нас вокруг пальца.
— Ты так ненавидишь ее…
— Это не просто ненависть, Нигия. Я защищаю его.
— От чего, Фуиджи? От любви?
— Если бы ты только знала… Но ты не знаешь.
— Так скажи мне!
— Есть вещи, которыми я не могу поделиться даже с тобой.
— Ты всегда так говорил. Иногда я смотрю на тебя, и не могу понять, почему полюбила когда-то.
— Ты и сейчас меня любишь.
— Боюсь, что в этом ты не прав.
Нигия отвернулась от мужа и пошла прочь. Он провожал ее взглядом, полным какого-то странного чувства обреченности и разочарования. Она давно перестала пытаться понять его. Впрочем, с какого-то момента времени это стало и не нужно ей. Жена Императора жила своей собственной жизнью, и единственное, что представляло ценность для нее — это счастье ее собственных детей. Он знал об этом и давно перестал пытаться что-либо изменить. В конце концов, они преследовали одни цели, и упрекать ее за это он не имел право.
Заседание Межгалактического союза проходило на Олмании. Урджин меньше всего хотел бы сейчас возвращаться на эту планету, видеть всех этих людей, но в то же время, подсознательное желание встретиться с ней, взглянуть на нее, просто посмотреть, пробивалось маленькими ростками из грунта презрения и ненависти. Что он скажет ей? О чем ее спросит? О том, как вся их жизнь оказалась размазанной по жертвенному алтарю политики и чьих-то планов? Или о том, насколько сильно она все это время ненавидела его?
Глупец! Почему он не подписал все бумаги? Почему, как только его мысли рисовали в воображении витиеватые закорючки на строчке с его именем, ему казалось, что весь мир должен рассыпаться у него в руках? Что удерживало его от этого шага? Наверное, надежда, на то, что все еще может быть по-другому. Что она встретит его и поймет, что все же любила, не смотря ни на что. Что она попросит его не оставлять ее и поклянется в том, что всегда будет рядом с ним. Он душил эти мысли в себе. Топтал их ногами, разрывал в клочья руками, но они пробивались, как те ростки, и причиняли ему новую боль.
93 
