17 
– Тогда тебе, наверное, надо забыть и Капитана, раз ты хочешь забыть меня. Без меня-то ты бы с ним ведь не встретилась.
– Это правда, и я благодарю тебя за это, но больше – ни за что.
– Да ладно уж. Разве я так плохо к тебе относился?
– Ты дал мне мертвого ребенка, а он привел мне Джима.
– Я только надеюсь, что ты будешь в состоянии удержать при себе своего Джима.
– О, никаких денег от тебя мне не нужно. Капитан…
– Я имел в виду не деньги, Лайза; предупреждаю тебя – его тетка идет по следу. Она даже беседовала с частным сыщиком.
– И ты, я полагаю, скажешь ей, где мы находимся?
– Неужели ты правда думаешь, Лайза, что я настоящий сатана? Нет, обещаю тебе, я ничего не скажу его тетке, ничего. Слишком уж она напоминает мою жену – только еще хуже. Я уверен, ты будешь смотреть за мальчиком много лучше, чем она.
Он допил чай и уставился в чашку, точно собирался гадать на чаинках.
– Можешь не верить мне, Лайза, – сказал он, – но я хотел бы помочь.
– Не верю.
– Но ты же веришь ему?!
– У меня есть для этого достаточно оснований.
– О, он наплел тебе кучу сказок. Я тоже когда-то им верил. Но самым правдивым человеком на свете его не назовешь. Даже эти его усики… Какого они теперь цвета?
5
Однако усов у Капитана уже не было, когда несколько недель спустя, взбежав по лестнице, я открыл дверь, так как звонок прозвонил долгожданным кодом, оповещая, что идет свой. За время отсутствия Капитана между мной и Лайзой возникло, по-моему, что-то вроде привязанности. Мне стала нравиться Лайза, но моя тяга к ней еще была непрочным чувством ребенка, а ее чувство ко мне вполне могло быть автоматическим откликом на мое отношение и столь же легко могло исчезнуть. Но в наших мыслях и в наших разговорах главное место занимал Капитан. «Капитан всегда говорит…» «Знаешь, Капитан мне как-то рассказывал, что, когда он был в плену…»
И, однако же, на пороге стоял не тот Капитан, какого мы знали. Капитаном-то он, возможно, по-прежнему был, но только сейчас это был высокий бородатый морской капитан, и трость не лежала у него на плече, как ружье, – он сжимал ее в кулаке, точно приготовился сражаться с пиратами. Я смотрел на него, раскрыв рот: какое-то время я стоял, застыв, и не впускал его, ибо позади него на мостовой стояла машина. Машина!
– Это ваша? – спросил я его.
– Конечно, моя, – отрезал он. – Где Лайза? Лайза в порядке?
Он оттолкнул меня и побежал вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Я видел, как они встретились. Лайза сделала один-два шага навстречу ему, и оба замерли, остановившись в футе друг от друга. Они не поцеловались; даже не обнялись. Такое было впечатление, будто они дичились друг друга после стольких месяцев разлуки. Она сказала:
– Ты отрастил бороду.
– Да.
– Зачем?
– Так мне казалось разумнее. – Он положил руку ей на плечо. – Все в порядке, Лайза?
– У меня-то в порядке, а вот ты как…
– Оснований для волнения нет.
Они наконец поцеловались – не страстно, как я видел один-единственный раз на экране в «Кинг-Конге» и запомнил потом на всю жизнь, а просто чмокнули друг друга в обе щеки – наспех, боязливо, как если бы поцелуй нес заразу для любимого. С чувством разочарования я повернулся и вышел запереть дверь и при этом еще раз взглянул на машину, а когда вернулся на кухню, Лайза уже хлопотала, заваривая неизменный чай, который – теперь-то я уж знаю – Капитан пил, только чтобы доставить ей удовольствие.
– Значит, Сатана все-таки объявился, – заметил Капитан.
– Он сидел как раз на том месте, где сейчас сидишь ты.
Капитан беспокойно заерзал на твердом стуле, словно ему передалось оставленное моим отцом тепло и это его раздражало.
– И зачем же он приходил, что сказал?
– Сказал, что хочет мне помочь.
– А ты что ему сказала?
– Я сказала, что не нуждаюсь в его помощи.
Капитан продолжал беспокойно ерзать на стуле.
– Может, это было неразумно, Лайза.
– _Не желаю_ я от него помощи.
– Да и мне, я думаю, он не доверяет.
– О, это уж точно – не доверяет.
– И все-таки если бы ты получала регулярно какие-то деньги – даже от него, – это избавило бы тебя от многих тревог. Я ведь не могу быть всегда под рукой.
– До сих пор мы отлично справлялись.
Не стану делать вид, будто я в точности помню все подробности этого разговора. Некоторые слова я помню, но по большей части придумываю, чтобы заполнить пробелы между тем, что они говорили, так как мне очень хочется снова услышать их интонации. Прежде всего я хочу понять этих двух людей, единственных, в ком я наблюдал то, что, очевидно, можно назвать любовью – такой любовью, какой я до сих пор, безусловно, ни разу не испытывал. Но в одном я по крайней мере почти уверен – я уверен, что слышал, как после долгой паузы Капитан спросил Лайзу:
17 
