43 
– А какая была ваша фамилия при рождении? – на этот раз с подлинным интересом спросил я.
– Моя фамилия была Браун.
– А теперь, – сказал я с улыбкой, – ваша фамилия Смит. Приближаетесь к правде, заурядной правде.
– Ну, на этот раз фамилию мне выбрали друзья. Им хотелось такую, чтобы легко было запомнить. Карвер для них слишком трудно, но и Смит трудновато – для произношения. Латиняне не любят твердых окончаний. – Он встал, чтобы налить нам еще по порции виски. – Что-то я разболтался, больше чем нужно. А все потому, что слишком долго был чертовски одинок.
– А кто эти ваши друзья?
– Славные ребята. Я пытаюсь помочь им, но мы стараемся не слишком часто встречаться. Сейчас мы задумали кое-что действительно важное, и каждый из нас по большей части работает в одиночку. За исключением тех, кто сражается в открытую…
– За караваны с мулами?
– Точно – за караваны с мулами.
– А мистер Квигли имеет к этому отношение?
– Оставь мистера Квигли в покое. Я бы ему не слишком доверял.
– У меня такое впечатление, что вы оба не доверяете друг другу. Зачем же вы дружите?
– Я ведь сказал тебе: мы не друзья. Идет игра. Серьезная игра – вроде шахмат или трик-трака. Мы обмениваемся фишками, не имеющими существенного значения для игры, хотя, конечно, все в известном смысле может стать существенным. Для его друзей или для моих. А ну давай приканчивай виски. Время укладываться в постель – я хочу сказать, на диван. А я напишу еще строчку-другую Лайзе. Это вошло у меня в привычку, и я никогда ей не изменяю.
Я лег, но долго не мог заснуть. Я лежал и смотрел на Капитана, а тот написал строчку и замер, потом написал другую и снова замер, словно ребенок, выполняющий трудное задание, а не мужчина, пишущий письмо любимой женщине – женщине, которая уже мертва.
Мое любопытство больше всего возбудило упоминание Капитана о самолете, и я подумал: надо навести на это разговор, чтобы таким образом оттянуть момент, когда может вдруг выплыть, что Лайза умерла. Тут мог оказаться полезным даже мистер Квигли. Когда я проснулся. Капитана опять не было – он оставил лишь короткую записку, в которой говорилось, чтобы всю еду и по возможности все необходимые покупки я записывал на счет в отеле. «Вернусь до наступления темноты. Просто небольшой черно-копотный полет». В конверте лежало также сто долларов, и мне вспомнились годы детства, когда вот такие же таинственные поступления получала Лайза после условного звонка в дверь. Я не почувствовал благодарности – даже разозлился на Капитана, так как не желал тратить его деньги. Я предпочел бы заработать их сам – даже с помощью мистера Квигли. Адреса его у меня не было – на карточке стоял лишь номер телефона. Даже то, что Капитан употребил это дурацкое слово «черно-копотный», раздражало меня.
От злости я заказал по телефону большущий завтрак – все, что только смог придумать, – и половину оставил нетронутым. Затем спустился в холл и там у двери увидел мистера Квигли, который тотчас поднялся со стула при моем появлении.
– Ну, какое удачное совпадение, – сказал он, – а я вот только зашел, чтобы немного передохнуть… Ваш отец дома?
– Отель – это не дом, – сказал я. Настроение у меня было все еще преотвратительное. Я добавил: – А отец отбыл, как он выразился, в небольшой полет.
– Ох, уж эти его полеты. Так трудно бывает его застать.
– А вы хотели застать его?
– О, я люблю с ним поболтать. Его своеобразные идеи очень интересуют меня. Даже когда мы расходимся во мнениях.
Я показал ему записку Капитана.
– Что значит, черт подери, «черно-копотный»? – спросил мистер Квигли.
– Когда-то я знал, но забыл. Я не ношу с собой толкового словаря. Да он тут и не поможет. По-моему, Капитана привлекает только звучание слов. А что они означают, он часто понятия не имеет.
Я пересказал мистеру Квигли то, что рассказывал мне Сатана про концентрационный лагерь и уцелевшую половину словаря.
– В речи он редко употребляет такие слова и выражения, но, когда пишет, они, видно, сами просятся на бумагу.
– Как бывает у поэтов?
– Какой же он поэт!
И тут мне пришло в голову, не от Капитана ли я унаследовал это назойливое желание стать писателем? Безусловно, не от Сатаны и не от матери, и мне стало немного стыдно оттого, что я, возможно, предавал мистеру Квигли человека, который в определенном смысле породил меня. Разве в своем стремлении найти нужное слово я не походил на Капитана, вечно искавшего караван мулов с золотом?
43 
