140 
Ему пришлось покривить душой.
— Как я мог забыть о девушке, чьи глаза напоминают лунный свет, а волосы сотканы из солнечных лучей!
— Ты хочешь иметь детей?
— Конечно.
— Я тоже. Много. И чтобы они были похожи на тебя! — сказала Инара и попросила: — Дай мне браслет.
— Зачем?
— Я покажу его жрецу. Ему нужна вещь, которая сможет рассказать о каждом из нас.
По спине Тамита пробежал холодок. Однако он не подал виду и протянул девушке кожаный ремешок.
Она скрылась в святилище, а он принялся размышлять. Рассказать Инаре правду? У него было сложное прошлое, и он не хотел перекладывать это бремя на плечи юной девушки. Как объяснить, что значила для него Тия, почему он позволил Джемет совершить то, что она совершила? Как признаться, что у него есть сын, появления которого он не желал и не ждал, о котором не вспоминал до тех пор, пока его мать не погибла?
Когда Инара вернулась, Тамит был поражен ее видом. Лицо девушки побледнело, в глазах застыл ужас. Он бросился к ней:
— Что случилось?!
Инара бессильно прислонилась к любимому. Ее плечи вздрагивали. Она глухо произнесла:
— Давай поскорее уедем отсюда.
Они забрались в седла и тронули лошадей. Тамит смотрел на округлые низкие холмы, окружавшие долину и делавшие ее похожей на огромную малахитовую чашу, на покрытую сверкающей росой траву, на чистые, как родниковая вода, небеса и убеждал себя в том, что ни с ним, ни с хеттской принцессой не может случиться ничего плохого.
Когда они отъехали достаточно далеко от святилища, Тамит остановил коня, спешился, помог Инаре спуститься на землю и спросил:
— Что сказал жрец?
Девушка вернула возлюбленному браслет. Молодой человек на мгновение закрыл глаза. Если прорицатель узнал правду и рассказал ее Инаре, ему придется многое объяснять.
— Он сказал, что эта вещь способна поведать больше, чем любая другая. Мы поженимся, но наше счастье будет недолгим. Скоро мы навсегда расстанемся. И у нас не будет общих детей.
Тамит погладил ее по голове и мягко произнес:
— Это неправда. Что может нас разлучить? А если мы будем вместе, у нас обязательно появятся дети.
Девушка подняла заплаканные глаза.
— Вдруг тебе придется уехать на родину?
— Если это случится, я возьму тебя с собой.
— В Фивы?
— Да.
— Расскажи мне о них.
— Это самый прекрасный город на свете, — промолвил Тамит и начал рассказывать, а Инара слушала с изумлением и благоговейным восторгом.
— Твои родители меня примут?
— Конечно. Они замечательные. Моя мать давно мечтала, чтобы я женился.
— Почему ты не выбрал египтянку? — спросила Инара. Ее взгляд был чистым, как у ребенка.
— Потому что ни одна из них не была похожа на тебя.
— Ты меня любишь?
Подумав о том, что у него наконец появилась возможность сделать счастливой хотя бы одну женщину, Тамит произнес как можно искреннее:
— Да, Инара! Я люблю тебя.
Пытаясь вернуть девушке душевное равновесие и уверенность в будущем, египтянин сделал все для того, чтобы ускорить свадьбу. Она состоялась в следующем месяце и была сыграна согласно обычаям хеттов. Жениху и невесте были подарены породистые лошади, дорогое оружие, множество красивейших керамических изделий, золотых и бронзовых украшений, а также подвесок, играющих роль амулетов. Пектораль Тамита привлекала внимание многочисленных гостей. Молодому египтянину оказывались почести, какие заслуживало только лицо божественной крови.
Инара была счастлива, и он тоже казался счастливым. Тамит решил, что напишет Уне. Возможно, он обидел мать, не сообщив о том, что собирается вступить в брак. Но едва ли в ближайшие годы ему доведется увидеть родителей, если только хрупкий и во многом условный мир между Рамсесом и хеттами не пошатнется и не даст трещину.
Тамит не желал притворяться перед собой: ему не хотелось возвращаться в Фивы, к неумолимому и всесильному прошлому. Он, как когда-то его мать, мечтал начать новую жизнь.
Глава 10
За последние полгода Тие довелось испытать много такого, что мешало вспоминать дни далекого детства, не давало мечтать о тайных мгновениях, которые дарили радость душе, истосковавшейся по любви и свободе.
Вместо этого Тия думала о минутах, когда биение крови в теле Мериба становилось почти неразличимым, когда он тяжело и неровно дышал, а его лицо искажалось от страданий. Она была искренне рада, когда эти страшные секунды, часы и дни остались позади. Мериб понемногу начал подниматься с постели, и, хотя было ясно, что он никогда не сможет в полной мере вернуться к прежней жизни, его состояние стало внушать надежду.
140 
