15 
— Ничто… не может… спасти Меркурия, — возразила девушка. — Так что… бессмысленно… даже говорить… об этом.
Роттингем сел на соседнее поваленное дерево. Он выглядел весьма элегантно в белых бриджах, сюртуке и цилиндре, щегольски сидящем на его темных волосах.
— Я правильно понял, что вас хотят лишить лошади? — спросил он. — Это не праздное любопытство, я действительно хочу вам помочь.
— Я сказала вам… никто… не может… помочь мне, — ответила девушка, шмыгая носом. Ее голос звучал беззащитно, совсем по-детски, и предательски дрожал, как будто она вот-вот не на шутку разрыдается.
— Но почему?
— Он… его… продают… в субботу, — ответила она. — Мне нет дела… до других вещей… дома… мебели… но Меркурий… он не поймет.
— Верно, он не поймет, — задумчиво согласился Роттингем.
— Он всегда был со мной… с тех пор… как был жеребенком, — призналась незнакомка. — Я ухаживала за ним… кормила его, чистила. На нем… никогда… никто… еще не ездил, кроме меня. Что, если… кто-то будет… жестоко обращаться с ним?
Ее голос был полон искренней боли, и Роттингем был тронут до глубины души переживаниями юной особы.
— Я не могу поверить, что кто-то станет жестоко обращаться с таким прекрасным животным, — сказал граф.
Незнакомка отняла ладони от лица и посмотрела на своего скакуна. Граф отметил про себя ее очаровательный прямой носик и дрожащие губы. Увы, девушка тотчас же отвернулась, как будто не желая, чтобы он разглядел ее лицо.
— Вы все равно… ничего не сможете… сделать, — пролепетала она. — Прошу вас, уходите. Вы вторглись в чужие владения.
— Эта земля принадлежит вам? — удивился граф.
— Нет, но мне разрешают ездить здесь верхом, — последовал ответ. — А у вас такого разрешения нет. Так что, пожалуйста, возвращайтесь в деревню, сверните налево и сразу ее увидите.
Незнакомка сопроводила свои слова жестом, указав ему, в какой стороне находится деревня.
— Деревня Уитли? — уточнил Роттингем.
— Да, верно. Вы, должно быть, заблудились.
— И все-таки я бы хотел помочь вам.
— Я же сказала вам, — с легким раздражением ответила девушка. — Меркурия собираются продать в уплату долга… долга чести. Карточные долги, знаете ли. Есть и другие долги, которые необходимо оплатить, иначе… Она не договорила.
— Иначе?..
— Иначе моего отца отправят в тюрьму!
Ее голос упал до шепота, казалось, будто она говорит сама с собой.
— Но что же будет с вами? — настойчиво поинтересовался граф. — Когда продадут ваш дом и вашего красавца Меркурия, что будет с вами? Куда вы пойдете?
— Не имею представления, — бесхитростно призналась его собеседница. — Но это… это не важно, что станется со мной, когда… когда у меня не будет моего Меркурия! — Она горестно вздохнула, а затем, явно пытаясь взять себя в руки, сказала: — Мне не следует докучать вам, сэр, моими заботами. Я с вами не знакома, и мои заботы никому не интересны, кроме меня самой. Вы не способны понять, что я… чувствую.
— Как знать, вдруг вы ошибаетесь, — возразил ей Роттингем. — Много лет назад, когда я был маленьким мальчиком, у меня была собака. Мне подарили ее еще щенком, и я сам ее вырастил. Собаку звали Джуди, и я любил ее больше всего на свете. — Немного помолчав, он продолжил свой рассказ: — Джуди всегда бегала за мной следом, даже спала на моей кровати. Когда я учил уроки, она сидела у моих ног, если я отправлялся на верховую прогулку, то она всегда сопровождала моего пони.
Граф вновь сделал паузу.
Юная незнакомка внимательно слушала его и даже подняла голову. Теперь он мог видеть, какое у нее красивое точеное лицо. Девушка смотрела на свою лошадь, и граф отметил про себя, что у нее прекрасная белая кожа и огромные глаза с длинными пышными ресницами, в которых застыли слезы.
А еще она была очень бледна. Графу она напомнила бесплотную стремительную тень — этакое призрачное, бестелесное создание, призрак, пришедший откуда-то из чащи леса, дух, являющийся частью земли, гор, деревьев и зеленой листвы.
— Как вдруг, — продолжил он свой рассказ, — однажды вечером я узнал, что на следующее утро мне предстоит уехать в Лондон. О Джуди никто не упоминал, и я решил, что конечно же смогу взять ее с собой. Мы никогда не расставались, и я не мог представить себе жизни без нее. Лишь когда меня подвели к ожидавшей возле дома карете, мне сказали, что Джуди со мной не поедет.
15 
