Последние отзывы

  164  

Когда она настолько ослабела, что уже не могла сопротивляться, ее перенесли в постель.

Она умерла двадцать четвертого марта 1603 года. Все отметили, что это случилось в канун Благовещения, праздника Пресвятой Девы.

Она даже для смерти выбрала подходящий день.

* * *

Итак, они все ушли, и без них моя жизнь утратила всяческий смысл.

Теперь я была старой женщиной, бабушкой, мне предстояло удалиться на покой и тихо доживать отпущенные мне годы.

На трон взошел новый король. Король Шотландии Яков Четвертый стал английским королем Яковом Первым. От блестящего двора Елизаветы не осталось ничего, кроме воспоминаний, и у меня не было ни малейшего желания служить при дворе нового, несколько неряшливого и не обладающего приятной наружностью монарха.

Я отправилась в свой дом в Дрейтон Бассет, чтобы зажить жизнью провинциальной леди. Я как будто родилась заново. Оказалось, что все помнят о том, что я была матерью Эссекса и женой Лестера, и вскоре у меня был свой собственный, подобный королевскому двор, что доставляло мне немалое удовольствие.

Меня часто навещают внуки. У меня их много, и мне с ними интересно, а они любят послушать рассказы о прошлом.

За эти годы произошло лишь одно взволновавшее меня событие. В год смерти королевы Роберт Дадли, сын Лестера от Дуглас Шеффилд, попытался доказать, что его родители вступали в законный брак. Само собой разумеется, я не могла остаться в стороне и позволить ему добиться своего. Если бы это случилось, я бы лишилась большей части своего наследства.

Это было очень неприятное дело, как и большинство подобных дел, поскольку никогда не удается отделаться от опасений, что доказываемое противной стороной может оказаться правдой.

Этот гнусный человек настаивал на том, что его родители совершили некий брачный обряд, следовательно, он законный сын Лестера.

Он был с Эссексом в Кадисе, и проблемы начались после его возвращения, поскольку он овдовел и женился вторично. Его жена оказалась дочерью чрезвычайно напористого джентльмена, сэра Томаса Ли из Стоунли. Именно по наущению этого человека он обратился со своим иском в суд. Однако к моей большой радости он проиграл, и разгневался до такой степени, что испросил позволения на три года покинуть страну.

Получив это позволение, он покинул Англию, прихватив с собой свою красивую кузину, которая была вынуждена переодеться в юношу и выступить в роли его пажа. Жену и детей он оставил в Англии и уже никогда к ним не вернулся, так что он не относился к числу ответственных людей.

Пенелопа продолжила свою красочную карьеру. После смерти Эссекса лорд Рич с ней развелся, и она вышла замуж за Маунтджоя. Этот брак, скрепленный капелланом Маунтджоя по имени Лод, вызвал множество кривотолков. Многие считали, что Лод не имел права совершать брачную церемонию с участием разведенной женщины. Долгие годы Лод сокрушался из-за того, что этот факт препятствовал его продвижению по службе, хотя ему предстояло прославиться несколько позднее.

Бедняга Маунтджой, несмотря на то, что новый монарх осыпал его почестями и даже сделал графом Девонширским, прожил в долгожданном браке совсем недолго. Он умер в 1606 году, через три года после смерти королевы, а через год не стало и Пенелопы. Она оставила мне несколько внуков, не только детей лорда Рича, но и троих, нажитых с Маунтджоем — Маунтджоя, Элизабет и Сент-Джона.

Мне не верилось, что я продолжаю влачить свое существование, а моя жизнелюбивая дочь умерла. Но такая уж выпала мне судьба. Иногда мне кажется, что я буду жить вечно.

Моя дочь Дороти умерла в 1619 году, за три года до того, как ее супруга выпустили из Тауэра, куда он угодил по подозрению в участии в Пороховом заговоре^[20]. Его лишили всего имущества и приговорили к пожизненному заключению, и лишь шестнадцать лет спустя мужу его дочери удалось добиться его освобождения. Это был очень несчастливый брак, и Дороти часто приезжала ко мне, сбегая от мужа. Когда она умерла, мне было уже под восемьдесят, но я продолжала жить.

За свою долгую жизнь я так много повидала. Я продолжала жить и после того, как на эшафот взошел сэр Уолтер Рейли. Ему не удалось покорить Якова так же, как Елизавету. Мне рассказывали, что, положив голову на плаху, он произнес: «Не имеет значения, как повернута голова, если душа повернута правильно»^[21]. Мудрые и храбрые слова, подумала я, из уст врага Эссекса.

  164