очень нудно 
67 
Старик расстегнул ему штаны, и Ферзь облегченно выдохнул, услышав журчание мочи в котелке.
Когда вор справил нужду, Демир уложил его обратно и укрыл плащом.
— Полегчало?
— Угу, — промычал Ферзь.
— Тогда поговорим. — Старик задвинул котелок под лавку и подсел к радиостанции. — Ты слышал, что сказали по железному ящику. Завтра Совет и…
— Давай договоримся, — перебил вор.
Демир с интересом взглянул на него.
— Только вы, пятеро, поклянетесь духами пустыни, что сохраните мне жизнь и вывезете на Крым, когда я с Крапивой поквитаюсь.
— Ты просишь о помощи? — удивился старик. — Что взамен?
Он положил руки на колени, свесив загорелые кисти.
— Проведу вас в Капотню.
Демир задумался.
— Решай, старик, — вор сглотнул, — мне после объявы по радио нет резона вам помогать. Я ж предатель.
— Ты забыл про бумагу, — Демир расправил плечи, полез во внутренний карман плаща.
— Плевать, — выдохнул вор. — Мне в Москву теперь нельзя. Дуля и Болт, что у Баграта в заложниках остались, все братве про мой сговор с Владыкой расскажут, если тот их выпустит. Меня и так порешат.
Демир с прищуром смотрел на Ферзя.
— Решай, старик, — повторил вор.
— Клятва для кочевников — священный обычай… Без собрания тут не обойтись. Верзилы могут быть против такой сделки.
— Так убеди их, — Ферзь приподнялся и скривился от боли в плече.
Снаружи раздались приглушенные голоса. Открылась передняя дверца, в отсек хлынул солнечный свет и заглянул Крум. Лицо его было бледным, правая рука до предплечья забинтована.
— Я еду приготовил. Верзилы вернулись. Пора… — Он замолчал, увидав нахмурившегося Демира.
Старик повернулся к следопыту и бросил короткую фразу на крымском наречии. Крум стрельнул в Ферзя колючим взглядом и тоже ответил на языке кочевых племен двумя словами. Вор понял только одно: Верзилы.
Следопыт ушел, оставив дверь открытой. Демир тяжело поднялся с сиденья.
— Крум сказал: пусть решают братья.
«Эти бычары?!» — пронеслось в голове Ферзя.
— Почему они? — воскликнул он и снова скривился от боли в плече.
— Лежи. Как скажут Верзилы, так и будет, — произнес Демир и выбрался из «тевтонца».
Вор прикрыл глаза. Странные создания мутанты, не разберешь, что ими движет. Он попробовал поставить себя на место Демира и не нашел ответа. Оставалось только дождаться, когда твари озвучат свое решение.
* * *
Яркий, пышущий жаром солнечный шар всплывал над городом. Из трещин в асфальте и заброшенных коллекторов струилось марево, над развалинами клубилась блеклая дымка. Москву окутывал зной.
«А ведь сейчас только утро», — подумал Архип и расстегнул куртку. Под броней в отсеке «тевтонца» было еще жарче, чем на улице. Глава клана сдвинул защитную шторку над амбразурой в задней дверце и уставился на набережную.
Вдоль обочины, там, где рынок примыкал к дороге и раньше стояли палатки торговцев, было многолюдно. Группами сидели, а где-то спали вокруг потушенных костровищ бедняки из нищих кварталов, ремесленники и прочий люд, искавший защиты под стенами Храма. Внутрь их не пускали, ни к чему монахам дармоеды и разносчики инфекций.
— Беженцев-то сколько, Юл, ты погляди, — сказал Архип, оборачиваясь к медведковскому.
Тот не откликнулся — сидел, несильно сдавливая пальцами обезображенный ожогом левый глаз.
Архип отвел взгляд, отодвинулся подальше, представив, как из-под набрякших слипшихся век над глазницей Юла вот-вот брызнет гной и сукровица.
— А там вона чего, — управлявший машиной Грива махнул вперед. — Хозяин, мне чё делать-то? На них править или…
Он замолчал, невольно придавив педаль тормоза. «Тевтонец» дернулся, на крыше вскрикнул кто-то из башмачников, чуть не слетев на мостовую. По броне стукнули пару раз прикладом, потом в раскрытый люк наверху просунулась голова Козьмы.
— Куда прешь, Грива, ослеп?!
Дорогу аккурат напротив мыловаренной башни монахи загородили железными конструкциями. Их было три. В каждой четыре «ежа» из чугунных швеллеров, приваренных к длинной ржавой балке, опутанной колючей проволокой. Заграждения стояли уступом, перекрывая набережную так, чтобы машина не могла быстро подкатить к воротам Храма. Тут любой водила снизит скорость — слева ведь мыловарня, справа река, а между заграждениями можно проехать только по змейке. Чуть в стороне, за последней конструкцией, виднелся сложенный из мешков с песком приземистый редут, за которым маячили жрецы, держа наизготовку трехлинейки с примкнутыми штыками.
67 
