очень нудно 
38 
— Старуха достаточно заработала на этой грязной мансарде, — заявил он Риду, чем значительно поднял свой авторитет в его глазах. Купец умел ценить людей, которые экономили его деньги.
Нора не могла остановить потоки слез. Три дня она, тихо всхлипывая, сидела в своей комнате, в углу широкой кровати под балдахином, обхватив руками колени и прижавшись к ним головой. Молодая женщина ни с кем не говорила и лишь коротко отвечала, если к ней обращались.
Томас Рид вынужден был заставить ее встать и пойти вместе с ним в церковь на отпевание Саймона. Ему не очень хотелось это делать, но леди Мак-Дугал, его давняя подруга и советчица в светских вопросах, которая, несмотря на охотничий сезон, случайно оказалась в Лондоне, посоветовала ему все же пойти туда.
— Конечно, это не совсем удобно, но все равно уже половина Лондона говорит о том, что ваша дочь сбежала с каким-то обедневшим лордом. Так что сейчас лучше совершенно официально признать Саймона в качестве умершего жениха Норы. Может быть, хоть что-то удастся спасти, если вы достаточно убедительно объясните, что она провела последние недели в его семье, чтобы помочь его матери ухаживать за больным.
Томас Рид, которого репутация Норы волновала меньше, чем ее душевное состояние, недовольно пробормотал:
— Похороны только еще больше расстроят ее.
Леди Мак-Дугал покачала головой.
— Глупости, Томас, наоборот, это поможет подвести заключительную черту. Она попрощается с ним, может быть, поплачет еще пару дней, но затем сможет перешагнуть через это. А скажите.. . За это время... э... вы уже узнали, является ли она еще... девственницей?
Рид раздраженно дал отрицательный ответ. Он никогда бы не решился затронуть эту тему, хотя его, конечно, это тоже живо интересовало.
Айлин Мак-Дугал, жизнерадостная дочь леди Маргарет, которая с трудом избежала скандала из-за собственной связи с конюхом, не страдала комплексами. Леди Маргарет попросила ее «чуть-чуть развеселить Нору», пока сама разговаривала с Томасом. Это, естественно, не удалось. Нора сидела в своем углу и тихо плакала, не обращая внимания на вопросы, которыми бомбардировала ее любопытная молодая женщина. Лишь только тогда, когда Айлин напрямую спросила, сделал ли, в конце концов, Саймон ее женщиной и как это происходило, она отреагировала коротко и резко.
— Нет, — глухо сказала Нора. — Даже этого у нас не было...
Нора больше не плакала, когда вместе с отцом прибыла на новое кладбище, расположенное вблизи церкви. Она послушно надела черное платье, которое ее горничная вытащила из шкафа, — правда, пришлось несколько ушить его, поскольку Нора за последние недели действительно сильно похудела. Швея, которая быстро подогнала платье по фигуре, потребовала за это шиллинг.
— А за целое платье на базаре в Чипсайде можно получить всего три шиллинга, — сказала Нора почти безучастно, когда домоправительница стала ругать такую грабительскую цену. — А за юбку с кринолином дают всего лишь два... При этом они такие непрактичные, эти юбки с кринолином.
Ее служанка, которая отдала бы всю свою жизнь за то, чтобы хотя бы раз в таком платье, будучи тщательно накрашенной и с напудренными волосами, потанцевать на балу, оставила эту фразу без комментариев.
Пастор церкви Святого Георгия произнес проникновенную речь, а Уилсон, который, как и большинство служащих конторы Рида, тоже пришел на похороны, удерживал миссис Пэддингтон подальше от Норы. Хозяйка дома не могла не заявиться в церковь на погребальную службу, однако сделала это лишь для того, чтобы наброситься на Нору и выставить ей новые требования. Здесь же были и Тэннеры, причем Нора подозревала, что ее отец возместил обоим отсутствие заработка из-за того, что те не пошли сегодня на работу. У них был сочувствующий вид, однако от них уже с утра пахло джином.
Нора отстояла похоронную службу с окаменевшим лицом. На следующий день она уже не плакала, даже вышла на улицу, как доложили ее отцу озабоченные служанки.
Однако Пепперс, как он надеялся, отвез мисс не на одну из лучших торговых улиц, чтобы обновить ее гардероб, а в ломбард в Ист-Энде. Нора выкупила кольцо Саймона с печаткой — и сразу же почувствовала себя лучше, когда ощутила его металл в своей руке. Кольцо было слишком велико для ее тонких пальцев — его не смог бы носить даже Саймон — оно, очевидно, принадлежало кому-то из более крепких предков Гринборо. И Нора, недолго думая, повесила это кольцо на бархатную ленту, чтобы носить на шее.
38 
