50 
Решив, что это скорее всего были слуги ее дяди, Ула вздохнула:
— Никто не должен знать, что я здесь. Кто живет в нашем доме?
— Никто, — ответил Грейвз. — Новый викарий сказал, домик слишком мал для него, и перебрался в старый дом рядом с церковью. Вы его помните, мисс Ула?
— Да, конечно, — согласилась Ула.
Разумеется, дом рядом с церковью был гораздо просторнее и внушительнее того домика, в котором она жила с родителями.
С того места, где она стояла, девушке было видно старинное здание церкви, в которой ее крестили, и вид этот каким-то образом наполнил душу Улы спокойствием, словно рядом с ней незримо присутствовал ее отец.
— Грейвз, если в доме никто не живет, мне хотелось бы заглянуть туда.
— У меня есть ключи, мисс Ула. Я храню там садовый инструмент.
Ула недоуменно взглянула на него, и он продолжал:
— Епископ говорил, что я должен приглядывать за этим домом — вдруг он кому-нибудь понадобится. Я посадил в огороде кое-какие овощи, но силы уже не те, что прежде.
— Это уж точно, — сочувственно проговорила Ула. — Я хочу зайти в дом.
Пошарив в кармане, старик нашел ключ и протянул его Уле.
— Я осмотрю дом, — сказала девушка, — а потом мне бы хотелось переговорить с вами.
— Я буду тут, мисс Ула, не беспокойтесь. На чердаке осталась часть ваших вещей, которые не удалось распродать. Я убрал их туда на всякий случай.
Одарив старика улыбкой, Ула, не в силах больше ждать, поспешила к черной двери и, отворив ее, вошла в дом.
Сразу же ее охватило такое чувство, что родители рядом и ей больше нечего бояться.
Комнаты первого этажа были совершенно пустые, если не считать нескольких вытертых ковров и застиранных занавесок, за которые нельзя было выручить и гроша.
Перед глазами Улы, однако, стояла картина того уютного, дышащего любовью дома, каким он был при жизни ее родителей.
Вот ее мать расставляет вазы с цветами в гостиной, а отец в соседней комнате за письменным столом готовит воскресную проповедь.
Но надо подняться на второй этаж.
Хотя в спальне родителей больше не было широкой кровати и простой мебели светлого дерева, Уле казалось, сами стены здесь излучали свет, которым была наполнена жизнь двоих людей, беззаветно любивших друг друга.
То же самое девушка ощутила в соседней комнате, некогда принадлежавшей ей, такой уютной и радостной.
— Я вернулась домой, — произнесла вслух Ула, проходя по коридору к узкой винтовой лестнице, ведущей наверх.
Чердак был завален предметами их обихода, кухонной утварью, которые не удалось продать.
На стене висели платья, принадлежавшие Уле и ее матери, по-видимому, оказавшиеся слишком тесными для деревенских женщин.
Или, может быть, суеверия не позволяли им носить одежду умершей?
— По крайней мере мне есть что надеть, — сказала себе Ула.
Но тут же подумала, что одежда эта вряд ли подходит для девушки, собирающейся зарабатывать на жизнь работой в поле.
Только такое занятие и можно найти в округе.
Но Ула, окруженная светлыми воспоминаниями, больше не тревожилась по этому поводу.
Вот книги ее отца, в большинстве своем, религиозные трактаты, и, самое ценное, его личная библия.
Взяв эту книгу, Ула с любовью вглядывалась в выведенное на обложке твердой рукой отца его имя. В это время снизу донесся какой-то звук. Сразу же, словно затравленное животное, девушка застыла на месте, напряженно вслушиваясь.
Донесшиеся шаги были слишком стремительными, чтобы они могли принадлежать Грейвзу.
Вероятно, старик ошибся. У людей, искавших Улу несколько дней назад, хватило ума предположить, что рано или поздно она вернется в отчий дом. Проявив терпение, они дождались ее, и Ула при этой мысли ощутила, как ее захлестнула паника.
Оглядевшись вокруг, она увидела, что спрятаться можно только за поставленными посреди чердака ящиками. По всей видимости, они были полны треснувшей посуды и прочей рухляди, подобной той, что был завален пол чердака.
Словно лисица, скрывающаяся от охотников, Ула стремительно бросилась к этим ящикам и, согнувшись, притаилась за ними. Она постаралась сжаться, стать маленькой и незаметной, и тут на лестнице послышались шаги.
Дверь отворилась, и кто-то вошел на чердак. Ула почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Ей казалось, оно готово выскочить у нее из груди. Переполненная отчаянием, девушка мысленно обратилась с мольбами к отцу:
50 
