170 
– Ну а чего ты от меня ждешь, Тернстайл? – с не меньшим раздражением спросил капитан. – Мы должны думать о том, как нам выжить, и ни о чем больше.
Я выругался – шепотом – и вернулся к своему месту, на котором, пока я отсутствовал, расселись аж трое, мне пришлось осыпать их бранью, иначе они и подвинуться не желали. Мне казалось, что дни непонятно как удлиняются, а терпение, с коим я переносил наши горести, истощается с каждой минутой. Прежде у нас всегда оставалась надежда на остров, где мы сможем отдохнуть, поесть и уж во всяком случае не утонем. Теперь же вокруг простирался лишь океан, до жути безрадостное место. Капитан сказал, что не знает, когда мы увидим Тимор, возможно, придется ждать еще неделю, и я попытался прикинуть, доживем ли мы до ее конца. Все-таки пока мы были настолько удачливы, что потеряли лишь Джона Нортона, однако мне казалось, что по меньшей мере полдюжины моих спутников обречены вкусить в самом скором времени вечный покой – если никто не придет нам на помощь.
И, честно говоря, я считал, что вхожу в их число.
День 42: 8 июня
Нас сильно напугало состояние хирурга Ледуорда – казалось, он стремительно угасает, – поэтому капитан выдал ему еды и питья больше, чем остальным, и никто на это не сетовал. Мне пришлось почти весь день провести подле бедняги – к немалому моему смятению, ибо я не сомневался, что он того и гляди испустит дух прямо на моих глазах и это станет предзнаменованием собственной моей кончины. Впрочем, прогнозы мои оказались чрезмерно мрачными, хирург нас не покинул, а с ним и другие – тот же Лоуренс Ле-Боуг, – страдавшие почти так же сильно, как он.
Мы с мистером Холлом провели два часа бок о бок, орудуя веслами, а когда нас сменили Вильям Пекоувер и капитан, уселись рядышком на корме. Я заметил, что на физиономии кока застыла странная улыбка, и гневно поинтересовался ее причиной, поскольку убедил себя, что он мысленно посмеивается надо мной.
– Да ладно, не кипятись, чего ты из штанов-то выскакиваешь? – ответил он. Выскакивать, должен сказать, было почти уже не из чего, поскольку штаны мои совсем обветшали – сплошные дырья да лохмотья. – Я всего лишь вспоминал о прошлом. О времени, когда ты поднялся на борт «Баунти». Какой ты был зеленый в ту пору.
– Это верно, – согласился я. – Так ведь я тогда впервые попал на судно, тем более на фрегат Его Величества. Чего ж было дивиться моей бестолковости?
– Но держался ты молодцом, быстро всему научился.
– А вы обходились со мной по-хорошему, – ответил я. – Не то что этот паскудник мистер Хейвуд. Вечно меня унижал. Гонял в хвост и в гриву.
– Вот кто мне никогда не нравился, – сказал мистер Холл и даже покривился. – Совсем я не удивляюсь, что он принял сторону мистера Кристиана с его пиратами. В нем с самого начала было что-то ненадежное. Теперь он, наверное, уже половину девок на Отэити перепробовал, – со вздохом добавил мистер Холл.
– Да он же урод, – возразил я. – Они его и близко к себе не подпустят.
– А ты, Турнепс, скучаешь по острову? – спросил кок.
– Я по тамошней еде скучаю. По ощущению, что у меня набит живот, по месту, где можно с удобством устроиться на ночь. И по уверенности, что утром проснусь живым и здоровым.
– А по твоей девчонке?
– И по ней тоже, – признался я. – Ну, немного. Правда, она изменила мне с паскудником мистером Хейвудом. Но все же мне было с ней хорошо. Да, я скучаю по ней.
Я вдруг почувствовал, и удивился этому, что глаза мои туманятся слезами, вернее сказать, мой зрячий глаз, в левом и безо всяких слез стоял туман, который не думал рассеиваться.
– Будут и другие, – сказал мистер Холл. – Когда вернешься в Англию. Ты еще полюбишь кого-нибудь.
Я кивнул, соглашаясь, хотя никакой уверенности в том не ощущал. Никто не мог поручиться, что я возвращусь в Англию, а уж тем более найду там любовь. Сейчас же нам следовало смотреть в будущее с надеждой, иначе оставалось только нырнуть в океан и не дать себе труда выныривать.
Вечером снова полил дождь, а ко мне вернулись желудочные колики. И разок скрутили так, что я закричал в голос. Моряки велели мне заткнуться, однако, видит Бог, больно было до того, что я решил: вот он, мой конец.
День 43: 9 июня
Весь день нас изводили шторм с дождем, голод и жажда, и хотя мы вышли наконец на спокойную воду, я совершенно пал духом, такого со мной еще не случалось. Вот тогда-то, пока я тихо сидел у борта, капитан присел рядом и негромко заговорил.
170 
