Глава седьмая

После завтрака маркиз проводил своих гостей.

Алексис Орестос душевно попрощался с хозяином, заверив его, что будет с нетерпением ожидать возможности принять его с женой у себя в Афинах.

Когда они отъехали от крыльца и покатили по широкой аллее, у маркиза вырвался вздох облегчения.

Он направился к конюшням, взял своего любимого жеребца и отправился на прогулку один.

Сперва он мчался галопом, затем сбавил темп.

Прошлой ночью, покинув спальню Урсы, он никак не мог заснуть.

Лежал без сна, не в состоянии поверить, что впервые в жизни прекрасная женщина отказала ему.

Он узнал о красоте Пенелопы и ее частых амурных связях почти сразу, как только ступил на берег Англии.

Он слышал сплетни о ней на каждом вечере, куда был приглашен, и не мог не сочувствовать Артуру Брэкли.

Но с течением времени начал понимать: Артур слишком стар, даже для своего возраста, и довольно скучен.

Весть о том, что Артур Брэкли женился снова, застала его за границей.

Он узнал эту новость из письма бабушки.

Ему показалось странным, что Артур женился на девушке, судя по описанию, столь молодой и прекрасной.

Когда позднее выяснилось, что новая жена Артура неверна ему, это не сильно удивило его.

Он был уже достаточно опытен, чтобы понять — в поведении замужних женщин произошла настоящая революция.

Те из них, кто обладал одновременно красотой и общественным статусом, неизменно расширяли свои любовные связи.

Такое поведение стало общепринятым, конечно, при условии, что мужья либо не знали об этом, либо закрывали на это глаза.

Теперь же маркиз думал о том, что с первого мгновения встречи с Пенелопой в доме бабушки он обнаружил, что она совсем не отвечает его представлению о ней.

От нее исходило сияние невинности.

Он полагал, это всего лишь маска, но столь искусная, что трудно было не обмануться.

Именно потому, что она не только привлекала его, но также интриговала и вызывала недоумение, он и направился в ее спальню.

Он надеялся постигнуть тайну ее способности казаться девственницей, имея противоположную репутацию в обществе.

Это ее удивительное качество он называл про себя «возвышенностью».

Он наслаждался умными, интересными беседами, которые они вели.

При этом она никогда не пыталась флиртовать с ним в отличие от большинства женщин.

Он обнаружил, что говорит с ней так же, как мог бы говорить с одним из своих друзей-мужчин.

И тем не менее — она отказала ему!

Она прогнала его, и оставалось лишь гадать, почему его постигла неудача.

И почему она была так напугана?

Ему все еще слышался страх в ее голосе.

Не было сомнения, что слезы в ее глазах были искренними.

Почему? Почему?

Все это было для него необъяснимой загадкой.

Он ехал вперед, не замечая, куда направляется и что с ним происходит.

Он лишь видел перед собой эти голубые глаза, наполненные слезами, слышал ее детский голос и совершенно был сбит с толку признанием, что испугал ее.

«Я ничего не понимаю! — бормотал он про себя, поворачивая к дому. — Я просто ничего не понимаю!»

Приближалось время ленча, когда он подъехал к конюшням.

Главный конюший, уже поджидавший его, схватил уздечку.

— Хорошо прокатились, милорд? — спросил он.

— Да, благодарю тебя, — ответил маркиз унылым голосом.

Он тяжело спешился.

Пытаясь занять себя чем-то, что отвлекло бы его от навязчивых дум, он сказал:

  31