Последние отзывы

  43  

— Я просто почувствовала это, — ответила Сорелла. — Лучше объяснить я не могу. Просто почувствовала, что я бы на ее месте ничего не сказала.

— Кажется невероятным, что ты сумела разглядеть мою ошибку. И как ты не побоялась мне об этом сказать?

Глаза Сореллы удивленно округлились.

— Но почему я должна была бояться? Разве главное — не пьеса?

Рэндал понял, что ему нечего сказать. Эта девочка права: имеет значение только пьеса, и надо быть совсем глупцом, чтобы этого не понимать. И все же Рэндал знал, что большинство его друзей дважды подумали бы, прежде чем рискнуть критиковать что-то из написанного им. Было намного проще соглашаться, хвалить и аплодировать, ведь критика редко воспринимается так, как хочется критикующему.

Рэндал снова посмотрел на Сореллу. Недокормленный, неопрятный, нелепо одетый ребенок, с которым он провел бок о бок десять дней на юге Франции, исчез. Вместо него перед Рэндалом сидела юная незнакомка, прелестная своей странной, необычной красотой, грациозная, полная достоинства, которое он не ожидал обнаружить под недавними ее пышными кружевами и органзой.

Интересно, что сказал бы сейчас о своей дочери Дарси Форест? Вряд ли бы он обрадовался ее новому облику. Ведь она больше не была ребенком — ребенком, которого можно потрепать по щечке, а в следующую секунду отослать спать, чтобы не путался под ногами. Это была уже не маленькая покорная актриса, готовая смущенно поблагодарить за скромные подарки, перепадавшие на ее долю.

Новая Сорелла была необычной, незаурядной, самостоятельной личностью, чье мнение о многих вещах, чьи суждения были глубоки и оригинальны.

— Сорелла, ты — гений! — воскликнул Рэндал. — А теперь передай мне текст и пойди, ради бога, принеси какую-нибудь еду, я умираю от голода.

Сорелла с улыбкой вышла. Рэндал сел за письменный стол, положил перед собой пьесу и забыл обо всем. Только позже он заметил стоящий у его локтя поднос с сэндвичами и дымящимся кофейником. Рэндал поел чисто механически, не отрывая взгляда от текста пьесы и не чувствуя вкуса еды. Час шел за часом, а он все не вставал из-за стола.

В кабинет неслышно вошла Хоппи и положила перед Рэндалом листок бумаги, на котором было напечатано: «Джейн хочет поговорить с вами. Она утверждает, что это важно».

Рэндал даже не поднял глаз.

— Скажите ей, пусть идет к черту! И, ради всего святого, оставьте меня в покое.

Хоппи покинула кабинет с совершенно невозмутимым видом. Она знала, каким бывал Рэндал, когда работал, но не поверила Сорелле, когда та сказала, что Рэндал переписывает пьесу. Она, как и сам Рэндал, считала, что пьеса не требует никаких поправок.

Хоппи поговорила с Джейн, передав смысл слов Рэндала в самых любезных выражениях и рассказав, в оправдание Рэндала, что он с головой ушел в работу.

— Скажите ему, чтобы позвонил мне, как только закончит, — потребовала Джейн. — Ведь когда-то же он отправится спать. А мой телефон стоит рядом с кроватью. Не думаю, что буду спать, но, если я засну, ничего страшного, если Рэндал меня разбудит.

— Но, может быть, будет очень поздно, — предупредила ее Хоппи.

— Не важно, — ответила Джейн.

— Я ухожу домой, — сказала на это Хоппи, — но я оставлю ему записку.

— И позаботьтесь о том, чтобы он ее получил, — добавила Джейн строго. — Мне надо поговорить с Рэндалом сегодня. Как я уже сказала, это очень важно.

— Я сделаю все от меня зависящее, вы ведь знаете.

Хоппи положила трубку и, повернувшись, увидела стоящую за ее спиной Сореллу.

— Как ты думаешь, — спросила она девочку, — сколько еще Рэндал просидит за работой?

Не то чтобы Хоппи ожидала услышать ответ от Сореллы. Она была обескуражена и встревожена неожиданным желанием Рэндала изменить пьесу после того, как начались репетиции.

— Думаю, долго, — серьезно ответила Сорелла. — Одну сцену надо переписать полностью.

— О господи! Он сам тебе сказал это? — воскликнула Хоппи. — Я уверена: это все несносная Люсиль Лунд, она всегда хочет, чтобы Рэндал что-то дописал или переписал. Это добавляет ей ощущения собственной значимости.

— На сей раз Люсиль не виновата, — сказала Сорелла.

— Я бы не была в этом так уверена, — сердито пробормотала Хоппи. — Чего я не могу понять, так это почему Рэндал должен изменять ради кого-то свою пьесу, кто бы это ни был. По-моему, там уже нечего улучшать. Это — лучшее, что написал Рэндал. Пока лучшее.

  43