28 
— Как это по-английски! — я усмехнулась. — Ваша традиция запрещает джентльменам обсуждать своих дам.
— Не столь уж плохая традиция! — с горячностью воскликнул Питер. — Если бы вы слышали, как в моем присутствии некоторые молодые люди отзывались о женщинах, то были бы благодарны тем, у кого хватает воспитания уважать ваших сестер.
Подобная сентенция несколько удивила меня, и я улыбнулась.
— Вы совершенно правы и, пожалуйста, не подумайте, будто я стала меньше уважать дядю Эдварда. Наоборот, его любовь к миссис Хьюитт только укрепила мое уважение к нему.
— Расскажите мне о ней, — попросил Питер, и я пересказала ему большую часть того, что услышала от этой женщины. Он молча слушал меня, а когда я договорила, сказал:
— Счастливый! Я всегда считал вашего дядю счастливцем, однако он оказался еще более удачливым, чем я предполагал.
— Сомневаюсь, чтобы дело было в одной только удаче, — добавила я задумчиво. — Думаю, к удаче этой была подмешана и немалая доля отваги. Не могу представить себе, чтобы заурядный человек, обладающий положением и репутацией дяди Эдварда, нашел в себе достаточно смелости продолжать такую любовную интригу, поднявшись на вершину власти.
— Полагаю, что вы правы, — согласился Питер. — По большей части все мы трусливы в сердце своем, не осмеливаемся нарушить традиции и правила.
— А я намерена предложить вам именно нарушить правила, — проговорила я. — Я собираюсь предпринять один неординарный поступок и надеюсь, что вы поможете мне.
— То есть?
— Я отправляюсь в Глазго. Вам придется сообщить мне, где находится этот секретный объект. Я или наймусь туда на работу, или поселюсь рядом, чтобы выяснить, что там происходит.
— Едва ли это возможно, — поджал губы Питер.
— Нисколько не сомневалась в том, что вы скажете это, — ответила я невозмутимо. — Удивилась бы я только в том случае, если бы вы согласились. И ради бога, давайте перестанем делать «так как надо», а разнообразия ради поступим соответственно обстоятельствам! Вы, конечно, можете попытаться узнать отсюда, нет ли там лица с итальянской фамилией, но если таковая персона полиции неизвестна, нам, скорее всего, придется искать его самостоятельно.
— И вы полагаете, что похожи на фабричную девчонку? — ехидно осведомился Питер.
Я пересекла комнату и взяла со столика номер «Ивнинг стандард».
— Посмотрите на это фото, — сказала я, указывая на фотографию дочери герцога, работающей на заводе, изготавливавшем снаряды.
— Не думаю, чтобы от нее был какой-либо толк, — заметил Питер.
В порыве раздражения я швырнула газету на пол.
— Да перестаньте вести себя с таким превосходством и насмешками! По-моему, вы один из самых противных мужчин среди тех, кого мне приходилось встречать в своей жизни.
— Ну, простите, — проговорил Питер, и в голосе его действительно прозвучало раскаяние. — Не хотел вас обидеть, на самом деле меня ужасно раздражает вся эта показуха. Мы ведем войну, положение чрезвычайно серьезное, a газеты преподносят нам чуть ли не светскую хронику.
Подобрав с пола газету, он бросил на нее презрительный взгляд.
— Вместо того, чтобы дать снимок рабочего, давшего больше всех продукции с начала войны, они пишут о дуре-дебютантке, по счастью обладающей титулом. Какая сейчас разница в том, кто входит в заводские ворота? Главное — то, что производится.
— Понимаю ваше негодование, — согласилась я, — но именно люди света из поколения в поколение правили Англией. Нескольким годам войны разом не отменить этого, и, на мой взгляд, некоторые из девиц, не желающих «унизить» себя работой на предприятии, отнесутся к такой перспективе иначе, если узнают, что будут работать рядом с дочерью герцога.
— Вы правы, — признал Питер. — Мела, вы удивительно здравомыслящий человек. И я уверен в том, что нам нужны такие люди, как вы, готовые продемонстрировать, какими тупыми сделались наши мозги, засоренные бессмысленными предрассудками.
— Вы говорите вполне смиренным тоном, — сказала я. — И мне это нравится. Я всегда опасалась этого присущего англичанам неистребимого чувства собственного превосходства.
— Иногда мне хочется отшлепать вас! — мрачным тоном заметил Питер. — Чувства собственного превосходства нам не занимать, но едва ли оно так уж ужасно.
— Если бы вы когда-либо повстречались с самим собой, — поддразнила я его, — то вы бы поняли, что я имею в виду.
28 
