57 
Я встала, пересекла комнату и остановилась перед портретами своих предков. Я смотрела в их спокойные, равнодушные лица, пытаясь представить, задавался ли кто-нибудь из них подобными вопросами и находил ли ответы.
— Скорее всего, — вслух произнесла я, — мне посоветовали бы исполнять свой долг. Что ж, попытаюсь сделать это.
Честно говоря, я бы предпочла в реальности услышать полезный совет. Меня настолько увлекли мои фантазии, что я подумала: неплохо было бы, если дух одного из моих предков явился и наделил меня либо своим благословением, либо проклятием…
— Пора уходить отсюда, — произнесла я, рассмеявшись нелепой выдумке.
Я вернулась к камину, однако душой моей владело беспокойство, и в библиотеку мне идти не хотелось. Дело в том, что я стеснялась Питера.
То, что произошло в моей комнате, теперь казалось мне чем-то нереальным, происшедшим словно во сне.
Я просто поверить не могла в то, что Питер, которого я считала таким бесстрастным и ожидала и впредь видеть его покорным и кротким, взволнует и смутит меня, обрушив на меня огонь и страсть своей любви!
«Надо как-то отвлечься, — решила я. — Почитать или чем-то заняться, чтобы заглушить бесплодные сомнения».
Я вышла из гостиной и по коридору направилась к лестнице. И тут я услышала, как кто-то стучит в большую входную дверь.
«Могли бы дернуть за колокольчик», — подумала я.
Но тут я вспомнила, что и старинный колокольчик, и цепочку возле двери, на которой он висел, в темноте заметить было трудно.
Я окинула взглядом пустой коридор и, решив, что могу оказаться полезной, подошла к двери и подняла тяжелый засов. Передо мной стоял мужчина.
— Добрый вечер, — поздоровался он. — Могу я видеть сэра Торквила Макфиллана?
Я уже собиралась ответить ему, когда сердце мое на мгновение остановилось… Я открыла дверь пошире, и свет лампы осветил сперва летный мундир, а потом и лицо мужчины…
— Тим! — вскрикнула я, и в то же самое мгновение и он узнал меня.
Глава четырнадцатая
— Мела! Клянусь всем святым!
Тим шагнул вперед и схватил меня за руку. Я закрыла за ним дверь, а потом повернулась к нему лицом к лицу. Думаю, мы оба имели бледный вид. Он был ошеломлен, словно увидел призрак, меня била дрожь.
— Тим… Ох, Тим, откуда ты взялся здесь? — пролепетала я.
— Не могу поверить в то, что ты реальна, — проговорил он, игнорируя мой вопрос.
Сделав шаг ко мне, он обнял меня за плечи.
— Мне так не хватало тебя, Мела! Ты получила мое письмо?
— Какое письмо? — удивилась я.
— Которое я отправил тебе несколько дней назад. Впрочем, едва ли ты могла получить его. Я послал его в Лондон.
— Конечно же нет. Или ты думаешь, что, получив его, я бы смогла так изумиться, увидев тебя здесь?
— Но ты ведь рада мне, правда?
Я уже собралась ответить ему, но вдруг вспомнила — Питер! Я отшатнулась от Тима, пытаясь собраться с мыслями, вопреки отчаянно колотящемуся сердцу, которое стремилось выпрыгнуть из груди.
— Подожди-ка, Тим, — сказала я. — Давай начнем сначала.
— Отлично, только, Мела, мне нужно столько рассказать тебе. Пойдем, сядем где-нибудь и облегчим наши души. Но ты ведь рада видеть меня, правда?
— Я удивлена.
— Я спрашивал тебя не об этом. Так как ты не получила моего письма, то не знаешь, что в нем. Но, я вижу, ты все злишься на меня, так ведь?
— Злюсь? Я и не думала на тебя злиться.
— Так что же тогда, — продолжал настаивать Тим, несколько смутившись. — Понимаешь, Мела, со всей этой глупостью… с Виннипегом, покончено раз и навсегда.
— Ты имеешь в виду эту Одри Герман? — спросила я ледяным голосом, отметив про себя, что имя его девицы мне удалось произнести с трудом.
— Конечно же! Я был таким дураком — и прекрасно понимаю это — и, когда узнал, что ты уехала, готов был задать себе настоящую трепку за то, что был таким идиотом. Я люблю тебя, Мела, и всегда любил.
Я молча взирала на него, не очень понимая, о чем он говорит, не в силах поверить в то, что я вижу все это не в каком-то фантастическом сне, готовая в любой момент пробудиться. Тим говорит мне такие слова! Те самые, которые я так хотела услышать, о которых в слезах ночь за ночью молилась. И вот наконец я услышала их теперь, когда я уже целый час замужем за другим человеком!
Вероятно, я должна была ощутить всю сладость отмщения — теперь, когда я могла причинить ему такую же боль, какую сама испытала в Монреале, когда я выслушивала слова, рушившие мое счастье, мою жизнь, мое будущее. Теперь настал мой черед… Но слова почему-то не хотели сходить с моих губ. Я была способна только стоять и смотреть на Тима, ощущая себя беспомощной дурой — словно девчонка, забывшая свою роль на школьном концерте.
57 
