56 
Лицо его помрачнело, губы сжались. Резким движением он отстранился от меня.
— Прости! Я был несдержан, мне нет прощения.
Пытаясь взять себя в руки, он отошел от меня.
— Ты не сердишься на меня, Мела?
— Нет, конечно нет… просто все это так странно… Я и не представляла…
— Да, конечно, но у меня не было возможности открыться тебе до сегодняшнего дня.
Я опустилась в кресло перед туалетным столиком и откинула волосы со лба. Я была невероятно взволнована, и тут Питер опустился на колени передо мной и нежно обнял меня.
— Тебе будет хорошо со мной, Мела, — проговорил он. — Я сделаю все, что ты захочешь, моя дорогая, только постарайся хоть немного полюбить меня.
«Он как ребенок, — подумала я. — Охваченный страстью самец исчез, уступив место одинокому мальчугану». Повинуясь порыву, я обняла его.
— Буду стараться.
— Ты обещаешь?
Опять эта грустная нотка!
— Обещаю.
Голова его, крупная и тяжелая, лежала на моей груди, и я ощущала ее бремя, ощущала его обнявшие меня руки, теперь сделавшиеся нежными. Я чувствовала, как лихорадочно колотится его сердце, как шумно вырывается из его груди дыхание, но я больше не боялась его близости. Нас словно охватил великий покой.
Не знаю, как долго мы так просидели, наконец Питер встал и, взяв меня за подбородок, чуть запрокинул мою голову назад, так чтобы получить возможность снова поцеловать меня в губы — нежно, с любовью, совсем не так, как те прежние страстные поцелуи, перевернувшие все во мне.
— Переоденься и спускайся вниз. Твой дед будет тревожиться, не случилось ли что с тобой.
— Сейчас спущусь, — пообещала я.
Но, когда Питер вышел из комнаты, я замерла на месте, вглядываясь в свое отражение в зеркале. Мысли в беспорядке кружили в моей голове. Я и подумать не могла, что Питер может влюбиться в меня. Я понимала, что нравлюсь ему, и даже самонадеянно рассчитывала на восхищение с его стороны, однако создавшееся положение никак не входило в мои планы.
Я могла лишь с некоторым разочарованием думать, что вышла за странного, совершенно незнакомого мне человека.
Тот Питер, который заключал меня в объятия, который осыпал поцелуями мой рот и лицо, ничем не напоминал Питера-политика, Питера-друга или даже симпатичного мне Питера-спутника, на которого я уже привыкла полагаться в последние, проведенные в Шотландии дни. А теперь передо мной был новый Питер, и этот человек, честно говоря, пугал меня.
Я до этого дня полагала, что мне известно многое о том, как мужчинам положено любить девушку, но теперь я чувствовала себя совершенно неопытной, как если бы неосознанно выпустила на свободу нечто слишком огромное и неведомое мне, чтобы я могла понять это нечто или управлять им.
Однако, какие бы чувства мной ни владели, я понимала, что не могу бесконечно долго оставаться в своей комнате. Я должна была снова спуститься вниз. Питер уже сказал мне, что мы не сможем уехать до завтрашнего утра, поскольку единственный дневной поезд уходил сразу после ланча.
Я попробовала представить себе предстоящую ночь, и щеки мои вспыхнули румянцем. Вся моя затея с замужеством приобретала совершенно непредвиденный мной оборот. Ведь до этого дня я наивно полагала, что Питера вполне устроит фиктивный брак или что мы, хотя бы какое-то время, будем добрыми друзьями, постепенно привыкнем друг к другу и станем добрыми спутниками, по-прежнему сохраняя формальный характер нашего союза. Но теперь все изменилось, и меня переполняли сомнения.
Поспешно переодевшись, я спустилась вниз. Коридоры замка освещались очень скупо, и мне пришлось пробираться по ним едва ли не на ощупь. Я отворила дверь большой гостиной, однако там никого не оказалось.
В камине горел яркий огонь, а перед ним лежал один из ретриверов, который, увидев меня, приветливо помахал хвостом.
— Ну, и где же все остальные? — спросила я, но, естественно, не получила ответа.
А потом я услышала доносящиеся из библиотеки голоса и решила, что дед показывает Питеру те самые редкие книги, которые я уже видела вчера.
Я села перед огнем, поглаживая ретривера, и принялась размышлять о себе.
«Итак, Памела Макдональд, — думала я, — несколько слов и росчерк пера преобразили тебя в Памелу Флактон. Ты почти ничего не знаешь о своем муже, а он знает о тебе еще меньше того. Во что ты превратила свое будущее? Во что ты превращаешь собственную жизнь?»
56 
