64 
Он казался настолько жалким, что спустя некоторое время я уже не могла выносить этого и кивнула ему головой лишь ради того, чтобы он почувствовал облегчение, чтобы принести ему радость.
Я подумала, что каким-нибудь образом сумею устроить это, однако перспектива была рискованна для нас обоих. Впрочем, никакой иной возможности объясниться не было.
Мы просидели за разговором перед огнем почти до одиннадцати часов; тут я поднялась на ноги и сказала, что всем пора ложиться спать. Мы распрощались, и дед попросил привернуть свет на лестнице.
Одеваясь к обеду, я слышала, как люди возятся в коридоре, и спросила помогавшую мне Джинни о том, что происходит. Она ответила, что Манро переносит вещи Питера в комнату, расположенную напротив моей.
— Зачем? — спросила я.
Когда Джинни сообщила мне, что комната эта является будуаром по отношению к той, которую я занимаю, лицо мое окрасилось румянцем. Только тут я поняла, что моя спальня предназначалась для супружеской пары. Она была очень большой, и в ней стояла широкая кровать под балдахином на четырех столбиках.
Поднимаясь по лестнице, я пыталась понять, каким образом сумею спуститься вниз, на свидание с Тимом, и что произойдет, если он будет ждать меня час за часом, но я так и не приду.
«Бедный Тим!» — подумала я, понимая, что должна как-то ухитриться и пробраться к нему.
Нам нужно было столько сказать друг другу, столько обсудить, столь многое мне хотелось услышать.
Я не намеревалась раздеваться, но решила снять обеденное платье и надеть то, в котором днем ходила к венцу. И, переодевшись, я как раз убирала платье в шкаф, когда в дверь мою постучали.
«Это Питер! — подумала я. — И что же мне теперь делать?»
Я все еще стояла в нерешительности, когда стук повторился, и ручка двери повернулась. В мою комнату вошел Питер.
— Разрешишь войти и пожелать спокойной ночи?
— Конечно.
В камине горел жаркий огонь, и, пройдя по комнате, я села на пол перед ним.
— Ты получил разрешение деда остаться еще на одну ночь? — спросила я.
Опустившись в уютное кресло, Питер протянул руки к огню.
— На мой взгляд, нам следовало бы придерживаться первоначального плана. Мне пора вернуться к работе.
Мне хотелось вступить в спор, настоять на своем — из-за Тима, однако я вдруг поняла, что лучше не делать этого. Тим говорил о том, что собирается отпроситься в Лондон — так что я могла встретиться с ним и позже. Но в данный момент я чувствовала, что пока не способна справиться со сложностями, возникшими из-за появления Тима.
«Вернуться сюда будет несложно, — подумала я. — Всегда можно сослаться на желание повидать деда, и как знать, может, я сумею приехать сюда и одна».
— Пусть будет по-твоему, — проговорила я вслух, — если тебе кажется, что так будет лучше.
— Не очень-то похоже на медовый месяц, правда? — задумчиво проговорил Питер. — Быть может, впоследствии мы сумеем устроить его себе уже по-настоящему.
Последние два слова он произнес с многозначительной интонацией, я поняла, что он имеет в виду, и покачала головой.
— Я все еще хочу, чтобы мы пока оставались друзьями.
Питер взял мою руку.
— И я, Мела, хочу быть другом тебе, но все же помни, что я люблю тебя!
— Конечно же я этого не забуду.
На мгновение мы оба примолкли.
— Боюсь, что из меня получится очень ревнивый муж.
Я внутренне напряглась, но, постаравшись говорить как можно непринужденнее, спросила:
— Почему ты так думаешь?
Пальцы Питера дрогнули на моей руке.
— Потому что я уже ревную тебя. Я не могу спокойно видеть, как на тебя смотрят другие мужчины. О, я понимаю: ты настолько очаровательна, что они не могут воспротивиться собственной природе, но ты принадлежишь мне, и я хочу удостовериться в том, что ни ты, ни кто-то еще не забудет об этом.
Я испугалась. В голосе Питера слышались угрожающие нотки.
— Ты спешишь и торопишь меня, — проговорила я. — И это человек, который всегда советовал мне не торопиться?! А теперь вдруг все наоборот.
— Но это ты сказала мне, что хочешь «торопиться со страстью». Помнишь, Мела, как ты сказала мне эти слова, когда мы возвращались в Глазго?
— Но я не имела в виду это, — попыталась вывернуться я.
— А я имею в виду именно это, — проговорил Питер.
Он наклонился ко мне и, обвив рукой, привлек к себе, так что я оказалась на коленях возле его кресла.
64 
