53 
Была зима, да такая, что я сняла меха, янтарь, погасила фонарь наддверный и переоделась в пуховик системы «мешок для трупа» — нечто покойное и бесформенное на молнии. Пошла себе в метро и была едва не убита дверью: шедший впереди мужчина, вместо того чтобы, как всегда, придержать её, отпустил, будто я пустое место. Реакция-то меня не подвела, но понадобилось отойти и обдумать: если я потеряла контуры женщины, это ведь не значит, что я утратила очертания человека?
Значит.
Когда я в вагоне, зацепившись за верхний поручень, изящно заваливаюсь направо и налево, мне довольно часто уступают место мужчины — жалко же. Когда же над ними нависает унылая толстуха, ни малейшего сострадания это не вызывает. И не потому даже, что «нефиг быть такой жирной», а просто она выпадает из поля их зрения. Надо стать совсем уж рассыпающейся старухой, чтобы тебя с неудовольствием, но заметили.
В России страшно стареть, знаете ли. И не по причине маленьких пенсий и недружелюбной медицины. А потому что в первобытном обществе того, кого нельзя трахнуть, остаётся только убить и съесть. Ладно, можно не есть. Но из разряда чего-то интересненького ты непоправимо переходишь в категорию жертв, причём таких, которых не жалко. На вербальном уровне мы, конечно, не такие: уважаем стариков, признаём за немолодыми женщинами размера хахаэль право на красоту, — но в метро, в метро… И на улице, в очереди, где угодно, люди в лучшем случае смотрят мимо, а в худшем видят лёгкую добычу.
Не знаю, как тут быть старухой. Наверное, никуда не спешить. Выходить часа за два до заданного времени и медленно переставлять ноги, не пытаясь втиснуться в переполненный транспорт. Ходить опасно, только в светлое время суток. Не приближаться к пьяным. Сидеть дома, когда плохо себя чувствуешь, в гололёд и в жару. Быть внимательной, как и положено жертве.
Или прямо сейчас начать зарабатывать деньги, чтобы хватило на машину с шофёром, частную страховку и сиделку. Отгородиться от мира подушкой безопасности, набитой баблом.
И, разумеется, не толстеть.
О пользе политкорректности
Не могла понять, почему меня так смущает жлобский дискурс последнего времени о второсортности неюных женщин. «Сморщенные чеченки», «еврейки, отцветающие в двадцать» — это вроде бы ничем не отличается от обычных высказываний сетевых троллей и всех, кого разъедает страх собственного старения. Но сейчас как-то густо пошло, и «мужчины с глупыми лицами» (есть такой подвид в моей классификации) выступают не только в бложиках, но и в газетах, и прямо-таки с официальными заявлениями.
Полагаю, тревога моя оттого, что я чувствую в этом социальную примету, какой-то мощный откат к советскому Домострою.
Когда после войны до небес взлетел рейтинг мужчин, это было понятно: они победители, и осталось их мало. Но пришло новое поколение, а ситуация не изменилась, не «молодой-здоровый-умный-перспективный», а любой мужик считался безусловной удачей для женщины.
Потом сделался рынок и, как ни странно, поднял цену не столько на свежее мясо, сколько на мозги, талант и успешность. В тренде оказались состоявшиеся люди обоего пола, а их возраст стал не более чем деталью: молод и уже чего-то добился — отлично, опытный профессионал — ещё лучше. Сексуальными признали людей с яркой индивидуальностью, а не просто хорошеньких. Нет, на порнорынке ничего, слава богу, не поменялось, там по-прежнему достоинства измеряются в сантиметрах и степени упругости. Но в остальных сегментах вроде как возрос спрос на личность и её достижения.
Если раньше сделка «ты давай сиськи и котлеты, а я тебе сапоги куплю «считалась неплохой, то теперь женщина зачастую сама платит за свои сапоги, путешествия и за свой кофе, поэтому ей совершенно незачем торговать исключительно мясом. Этот факт масс-культура признала и восхвалила.
И вдруг, понимаете ли, и вдруг. Ценность женщины снова официально определяется тем, сколько солдат она может родить и сколько эрекций вызвать у немолодого дядечки. Если такие штуки слишком часто звучат в публичных высказываниях, невольно подозреваешь, что общество приготовилось к возврату в угрюмые времена, когда не играют в политкорректность, вписывают граждан в понятные рамки и оценивают с точки зрения нехитрых социально-биологических функций.
Невозможно спорить со справедливостью таких правил жизни. Двадцатилетняя самка в два раза лучше сорокалетней, равно как и двадцатилетний самец — сорокалетнего. Самец с восемнадцатью сантиметрами лучше, чем менее одарённый, богатый лучше бедного, сильный — слабого, красивый — некрасивого, здоровый — больного. Это чистая правда, но я очень мало знаю людей, которые окажутся в плюсе по всем параметрам.
53 
