42 
Уинстон подумал, что он-то как раз ничего и не понял, но говорить об этом сейчас не имело смысла.
Он знал, что действует слишком нерасторопно — никак не может вызвать Марину на откровенность, выяснить, о чем шла речь в письмах Элвина, а самое главное — что же она хочет сказать его брату?
Но было совершенно невыносимо самому умышленно стирать счастье с ее лица и видеть, как оно сменяется выражением, близким к ужасу, которому он никак не мог подобрать названия.
Он постарался переключить разговор на другие темы и заметил, что постепенно к Марине снова вернулось самообладание, и, когда они пошли переодеваться к ужину, она уже смеялась.
Ужин опять был великолепный. Закончив еду, они перешли в гостиную, и Уинстон захотел найти фотографии, чтобы показать Марине, как выглядела вилла до реконструкции.
Он как раз был занят поисками, когда с улицы вдруг послышались звуки подъезжающего экипажа.
Уинстон подошел к окну, выходящему на фасад, и увидел, что перед входом стоит большая карета. Из нее вышли несколько человек, и среди них — женщина в вечернем платье.
— Кто это? — спросила Марина. — Может быть, это Элвин?
— Нет, — ответил Уинстон. — Это гости. Мне кажется, они не должны вас здесь видеть. Будет слишком трудно объяснить им, почему вы без компаньонки.
Марина посмотрела на него и быстро сказала:
— Да, вы правы! Я пойду наверх.
Пока она это говорила, Уинстон понял, что гости — кто бы они ни были — уже входят в дом.
Он не отдавал распоряжения слугам не пускать гостей, и итальянцы, всегда отличающиеся гостеприимством, сейчас проведут их прямо в гостиную.
— Вас сейчас увидят, — быстро сказал он Марине. — Ступайте через сад, а я от них быстро отделаюсь!
Марина молча пересекла комнату и вышла через застекленную дверь в сад.
Пока они разговаривали, на небе уже засверкали первые звездочки, но выплывшая луна не давала опуститься темноте, освещая сад своим призрачным светом.
Чтобы попасть в дом с другой стороны, Марине нужно было лишь обогнуть террасу, но она вдруг замедлила шаги и остановилась.
После недолгого раздумья она решительно зашагала по тропинке, ведущей к храму.
Удалившись от ярко освещенного дома в тень сада, она сошла с дорожки в заросли азалий. Там она села на землю, и кусты полностью скрыли ее от случайного взгляда.
Сквозь цветы она видела освещенные окна гостиной и террасу — интересно, сможет ли она рассмотреть гостей Уинстона?
Марина затаилась и стала ждать, что сейчас будет. Она просто сгорала от любопытства!
Уинстон, оставшись ждать гостей в гостиной, услышал голоса в коридоре. Затем в комнату первой вошла графиня Спинелло, с которой он познакомился в Риме, а также встречался в прошлом году в Монте-Карло.
Живая и очень привлекательная брюнетка, с бриллиантами, сверкающими в ушах и вокруг точеной шеи, она, как вспышка молнии, бросилась через всю комнату к Уинстону и подняла к нему разгоряченное лицо.
— Уинстон, так это правда?! — вскричала она, мило коверкая английские слова. — Я слышала, что вы приехали, но не могла в это поверить!
— Счастлив видеть вас, Николь, — ответил Уинстон, — но кто сказал вам, что я приехал?
— Можете быть уверены, весь Сорренто уже говорит о том, что Вандерфельды снова открыли свою виллу — через столько лет! И что приехал molto bello13 Вандерфельд. Кто же это может быть, кроме вас?
— Действительно, кто же еще? — повторил Уинстон, изобразив довольную улыбку.
Он протянул руку ее брату, вошедшему вслед за графиней вместе с двумя другими мужчинами.
— Как дела, Антонио? — спросил он. — Приятно снова видеть вас.
— Я не верил, хотя и надеялся, что вы здесь, — ответил Антонио. — Три года назад, когда мы купили виллу на другом конце Сорренто, нам говорили, что Вандерфельды никогда не навещают старомодных соседей!
— Ну, если вы живете здесь, значит, о старомодности не может быть и речи! — сказал Уинстон.
— Вот видите, он всегда говорит то, что надо! — торжествующе воскликнула графиня, обращаясь к двум другим гостям — тоже итальянцам, — молча ожидавшим, когда их представят.
Уинстон пожал им руки, и графиня заявила:
— Вы немедленно должны посетить нас, Уинстон. Как насчет завтрашнего ужина? Чак возвращается из Рима — помните Чака? Вы учились с ним вместе в колледже.
— Чак Кеннеди? Конечно, я помню его, — подтвердил Уинстон. — Но я сообщу вам завтра, смогу ли приехать на ужин.
42 
