40 
Алинда не могла не присоединиться к беспечному смеху горничной. Душа ее пела от радости. Граф не пожелал возвратиться в Париж вместе с мадемуазель!
Вероятно, это означало, что он принял решение осесть в доме надолго. Ей очень хотелось увидеть его и по возможности тактичнее выведать о его дальнейших планах.
Правда, она тотчас одернула себя. Весьма не похоже, что он уж так жаждет встречи с нею.
Вчера было одно, сегодня — другое. Прошлой ночью она показалась ему каким-то потусторонним существом, с которым можно было удариться в откровенность. Или незнакомкой, пришедшей из ночи и ушедшей в ночь. Днем же она превратилась в наемную работницу, почти прислугу, а он унизился до сплетничанья, обсуждая с нею поведение своей матери.
«Теперь он должен избегать меня, так же, как и я его», — подумала Алинда и тяжко вздохнула.
Эта мысль подействовала на нее угнетающе. Склонившись над вышиванием, она никак не могла избавиться от мыслей о молодом графе.
В конце концов она решила после ужина снова отправиться на остров.
Девушка воспользовалась той же задней дверью, что и вчера, но теперь уверенно проследовала через сад.
Солнце еще не село, но длинные тени от деревьев уже легли на землю.
При свете цветник и фруктовый сад выглядели иначе, но так же были полны очарования. По замысловато петляющей аллее Алинда углубилась в глубину парка и чисто по-детски испугалась, что заблудилась.
Она обнаружила маленький искусственный водопад, сверкающий в солнечных лучах. Хрустальная струя падала в бассейн, где цвели экзотические растения, привезенные сюда из отдаленных стран.
Алинда взобралась по мшистым каменным ступеням наверх, откуда брал свое начало каскад, и перед ней открылось пространство, покрытое великолепными рододендронами — белыми, бледно-розовыми, пурпурными. На фоне темно-зеленых елей, окаймляющих лужайку, этот пламенеющий цветочный ковер слепил глаза.
Тропинка, причудливо извиваясь, привела ее на вершину холма, туда, где возвышалась мраморная статуя какой-то богини. У ног ее была скамья.
Алинда присела и залюбовалась открывшимся видом. С одной стороны в обширной долине раскинулся Кэлвидон-хауз со всеми его флигелями, конюшней, службами и полем для гольфа, с другой — за парком виднелось озеро.
Сквозь переплетения ветвей прибрежных ив Алинда разглядела белый греческий храм на острове. Ей стало немного не по себе. Решимость ее прийти к храму и ждать там появления Роджера несколько ослабла, а сам поступок ее показался сейчас нелепым. Если он обнаружит ее на месте их ночного свидания, то скорее всего сочтет назойливой.
А на что иное она могла рассчитывать, будучи просто скромной служащей, которая неизвестно почему вздумала вмешиваться в дела знатной и богатой семьи? Не лучше ли отказаться от своего вздорного замысла и, вдоволь насладившись прекрасным пейзажем, вернуться в свою комнату?
А природа была и в самом деле прекрасна. Угасающий день придавал ее краскам изысканную сдержанность, смягчал контрасты, словно обволакивая все легкой золотистой вуалью. В прозрачном воздухе как будто была разлита едва слышная мелодия, аккомпанирующая душевному настрою Алинды.
Она подумала о том, сколько мужчин и женщин поднимались сюда, к подножию статуи, чтобы найти душевный покой и умиротворение. И они находили то, что искали. Кэлвидон-хауз был просто создан для того, чтобы человек ощущал в нем себя счастливым.
В этом ей хотелось убедить графа.
Ее душа с болью отзывалась на то, что люди подчас рвут себя в клочки из-за каких-то неудовлетворенных страстей, а потом обнаруживают, к своему огорчению, что лишь впустую потратили время.
А ведь им отпущено не так много лет жизни. Они все лишь временные обитатели Кэлвидона. Они уйдут, адом по-прежнему будет стоять, и новое поколение поселится в нем.
Алинда перебирала в памяти имена известных ей прежних владельцев Кэлвидона, как вдруг нынешний граф предстал перед ней.
И вновь, как и тогда ночью, мечты ее обратились в реальность.
— Я знал, что найду вас здесь, — услышала она запомнившийся ей низковатый приятный голос.
Роджер Кэлвидон уселся рядом с ней на каменную скамью.
— Откуда вы могли знать, что я приду сюда?
— Я решил, что вполне понятная стеснительность помешает вам нанести повторный визит на остров. А это место так же предназначено для снов наяву и располагает к откровенности.
— Я этого не знала.
40 
