5 
Шелби прощупала карманы – эту привычку она переняла от мамы, которая делала так перед стиркой, – и на что-то наткнулась. Опять проверила, но ничего не обнаружила. Еще раз сунула в карман пальцы и вывернула его наизнанку.
В подкладке оказалась небольшая дыра. Да, он эту куртку любил и надевал часто.
Шелби принесла куртку в спальню и достала из маникюрного набора ножнички. Аккуратно подпорола подкладку пошире, мысленно отмечая, что надо будет ее потом зашить, прежде чем убрать в чехол и везти в магазин.
Сунула пальцы в прорезь и вынула какой-то ключ.
Это не дверной ключ, отметила она, вертя его на свету. И не автомобильный. Это ключ от банковской ячейки.
Но в каком банке? И что в ней, в этой ячейке? Зачем держать ячейку в банке, когда у тебя сейф прямо в кабинете?
Надо, наверное, сообщить адвокатам, подумала Шелби. Но она этого делать не станет. Кто знает, вдруг там гроссбух с перечнем всех его баб за последние пять лет? Нет уж, с нее унижений хватит!
Она найдет этот банк, откроет ячейку и сама посмотрит, что там.
Они могут забрать дом, мебель, автомобили. Акции, закладные, деньги, которых и близко нет в том количестве, как ей пел Ричард. Могут забрать картины, украшения, шиншилловую шубку, которую он подарил ей по случаю их первого – и последнего – Рождества в Пенсильвании.
Но остатками своей гордости она ни с кем делиться не станет!
От беспокойного, рваного сна ее пробудило настойчивое дергание за руку.
– Мама. Мама, мама! Проснись!
– Что такое? – Шелби даже не открыла глаза, просто опустила руку и втянула дочурку в кровать. И устроилась поудобнее.
– Уже утро, – нараспев проговорила Кэлли. – Фифи проголодалась.
– М-мм, – Фифи – обожаемая малышкой мохнатая игрушечная собачка, которая всегда просыпалась голодной. – Хорошо. – Но она урвала еще минутку.
Вчера в какой-то момент она повалилась на кровать прямо в одежде, натянула на себя черное шерстяное покрывало и отключилась. Целый час ей, конечно, у Кэлли с Фифи не отторговать, но несколько минуток протянуть можно.
– Как вкусно у тебя волосики пахнут, – прошептала Шелби.
– Это волосики Кэлли. А это – мамины. – Девочка подергала ее за волосы.
Шелби улыбнулась.
– Одинаковые.
Эти темно-рыжие, с золотым отливом, волосы передались ей по материнской линии. По линии Макни. Как и непокорные кудри, которые она регулярно выпрямляла, поскольку Ричард любил гладкие, прямые волосы.
– Это глазки Кэлли. А это мамины глазки.
Кэлли пальчиками аккуратно провела по глазам матери – такие же, как у нее, темно-синие, делающиеся при определенном освещении почти фиолетовыми.
– Одинаковые, – снова сказала Шелби и поморщилась, когда девочка ткнула ей пальчиком в глаз.
– Красные.
– Еще бы. А что Фифи хочет на завтрак? – Еще пять минут, подумала Шелби. Всего пять минут!
– Фифи хочет конфетку!
Восторг в голосе дочери заставил Шелби резко открыть воспаленные глаза.
– Это правда, Фифи? – Шелби повернула голову розового мохнатого пуделя к себе. – Это исключено.
Она притянула Кэлли к себе, пощекотала за бока и, забыв про головную боль, с наслаждением слушала, как та хохочет.
– Значит, идем завтракать. – Она подхватила девочку на руки. – А потом, моя маленькая фея, нам еще надо кое-куда съездить и кое с кем повидаться.
– С Мартой? К нам Марта приедет?
– Нет, малыш. – Она подумала о няньке, которую наняла под нажимом Ричарда. – Ты не забыла, что я тебе говорила? Марта к нам больше приходить не сможет.
– Как папа, – прибавила малышка.
Шелби спускалась по лестнице с дочерью на руках.
– Не совсем. Зато я сейчас приготовлю нам потрясающий завтрак. Угадай, какой завтрак почти такой же вкусный, как конфета?
– Пирожное!
Шелби рассмеялась.
– Почти угадала. Оладьи. Оладьи для игрушечной собачки.
Кэлли со смехом положила голову Шелби на плечо.
– Я люблю мамочку.
– А я люблю Кэлли, – отозвалась Шелби и в который раз поклялась себе, что во что бы то ни стало обеспечит дочери благополучную, безмятежную жизнь.
После завтрака она помогла девочке одеться, укутала потеплее и оделась сама. На Рождество она радовалась снегу, а в январе, после несчастного случая с Ричардом, практически перестала его замечать.
Теперь наступил март, и от снега она уже устала. Как и от морозного воздуха, который, казалось, и не думает теплеть. Однако в гараже было достаточно тепло, чтобы без спешки усадить Кэлли в ее автомобильное кресло и загрузить тяжелые мешки с одеждой в багажник шикарного джипа, которым ей недолго оставалось пользоваться.
5 
