очень нудно 
29 
К сожалению, я не мог поправить свой имидж содержанием речей.
– Юлия, есть одна проблема. Я потерял работу, то есть уволился – из-за истории с чеченским мальчишкой, Мануэль тебе наверняка об этом рассказывал.
– Ты уволился? – переспросила она.
Теперь и у нее был этот взгляд хищной кошки, который я еще очень хорошо помнил у ее сестры Алисы.
– Да, уволился, без предупреждения. А это означает, что Мануэль с понедельника, к сожалению, не сможет приходить ко мне в редакцию…
– Как ты себе это представляешь? – перебила она, сильно повысив громкость.
– То есть? – Ее вопрос сбил меня с толку, поскольку я вообще ничего себе не представлял, это не входило в мои намерения – представлять себе что бы то ни было, обстоятельства и без того говорили сами за себя.
Но как раз в этом пункте Юлия была совершенно другого мнения, о чем мы потом долго дискутировали – собственно, дискутировала Юлия, а я только слушал.
Она дала мне понять, что я плохо управляемый, а то и вовсе неуправляемый, никчемный человек, который живет только сегодняшним днем.
Ну, уж если я чем и живу, так скорее не днем, а ночью, но я даже не обмолвился об этом, потому что Юлия была в сильном раздражении. Кроме того, я в ее глазах был бессовестным человеком, не готовым взять на себя даже малейшую ответственность за своего ребенка. А ведь Мануэль в подростковом возрасте и остро нуждается в присутствии рядом родственника-мужчины, который служил бы для него образцом. А я как отец представляю собой пустое место. Притом что ее сестра Алиса, вопреки всякому здравому смыслу и вопреки сторонним мнениям, поставила на меня так много и дала мне уникальный шанс установить-таки отношения с моим мальчиком. И теперь, когда Мануэль наконец-то почувствовал ко мне доверие и даже начал ко мне привязываться, я хочу снова уйти на дно, и это вполне в моем стиле и соответствует моему ничтожному, слабому, бесчувственному, эгоистическому характеру.
– Мануэль ко мне привязался? – переспросил я.
– Да, я даже не знаю, как ты этого добился, но ты ему нравишься, – сказала она.
– Он классный парнишка.
– Да, он классный, весь в мать, – заключила она.
– Он мог бы делать свои домашние задания у меня дома, – предложил я.
При этом в моей голове пронеслись картины состояния моего жилища.
– Эта идея мне не нравится, – отрезала Юлия.
Видимо, она сумела по моим глазам отсканировать облик моей квартиры.
– Знаешь что, давай, ты проспишься от своего похмелья, и завтра утром мы продолжим разговор, – предложила она. – Мне пора на тренировку.
– О’кей, – сказал я.
Но если она вот это вот считает похмельем, она и впрямь живет на другой планете, чем я, что отнюдь не упрощает взаимоотношения между нами.
Начинается Новое время
По дороге домой я купил в ларьке с едой пиццу с салями и пару банок выпивки. Когда я расплачивался, мне под руку подвернулась сложенная записка, которая торчала в моем бумажнике.
Дома я ее развернул. Там были нацарапаны какие-то пометки, если это вообще был мой почерк, его не так-то легко разберешь. Записи шли в столбик:
«Рундшау» / Бенджамин Целлер
«Штадткурьер» / Лидия Майзельхаммер
«Тагблатт» / Фердинанд Шмидтбауэр
и, обведенное двойной рамкой, отмеченное римской цифрой I и снабженное тремя восклицательными знаками:
«Новое время» / Клара Немец.
Должно быть, где-нибудь в баре Золтана я накорябал на бумажке названия газет и имена их главных редакторов. Но было странно, что у меня об этом не сохранилось ни проблеска воспоминания. Должно быть, очередной стакан шнапса был лишним и стер с моего жесткого диска в подкорке все записи или хотя бы один ночной файл.
Как бы то ни было, в качестве завершения этой катастрофической субботы я получил довольно терпимое занятие – разгадывать смысл этих записей, или, вернее, намерение, которое за ними стояло.
* * *
Разрешил ли я эту загадку засыпая или только уже во сне, я сказать не могу. Но когда в воскресенье я проснулся со сравнительно ясной головой, я, по крайней мере, уже знал, что делать.
Первым делом я вынужден был, хотя зарекался, еще раз переступить порог «Дня за днем», чтобы переписать со своего компьютера на флешку сверстанную страницу с репортажем про Махмута. После этого я разыскал номер телефона «Нового времени», позвонил туда и попросил соединить меня с главным редактором Кларой Немец, которую я знал по ее сатирическим передовицам: они были, пожалуй, самым остроумным, что можно было прочитать в нашей прессе. Госпожа Немец, как я узнал от ее секретарши, как раз сейчас проводила совещание.
29 
