Последние отзывы

  32  

* * *

– О, круто, моя музыка, – сказал Мануэль, даже не озираясь по сторонам, а прямиком шагнув к дивану, рухнул на него – и мы тут же приступили к обсуждению.

– У тебя есть какие-нибудь известия от Махмута? – спросил я.

– Да, у него все хорошо, только хочет домой.

– Завтра мы должны написать еще один очерк про него и его родителей, – сказал я.

– Круто. И у тебя есть какая-нибудь идея? – поинтересовался он.

– Нет. А у тебя?

– Будет лучше всего, если мы их навестим, и ты потом напишешь об этом, – предложил Мануэль.

– М-да, это, конечно, было бы лучше всего, но для этого мы должны знать, к примеру, где они.

Теперь Мануэль лукаво улыбнулся, и мне в голову сразу закралось подозрение.

– Скажи, ты знаешь, где они скрываются?

Теперь он засмеялся.

– Где?

– Я выдам тебе это при одном условии.

Ну вот, опять условие, вся моя жизнь скоро будет состоять из одних условий от людей, которым я и без того предоставлен в полное распоряжение.

– Мы отправимся туда завтра в первой половине дня вместе, – сказал Мануэль.

– Завтра в первой половине дня? Разве ты не в школе?

– В школе. Это и есть условие.

А, теперь я понял.

– Махи сейчас тоже не ходит в школу, – сказал Мануэль.

Перед строгой в отношении школы тетей Юлией данный аргумент уж точно не устоял бы, но мне понравилась эта мальчишеская солидарность, поэтому я подмигнул и согласился на прогул уроков.

– Но только один раз, и тете мы ничего не скажем.

Он кивнул.

Тут он мне рассказал, где нашли убежище наши австро-чеченцы, а именно – в семье священника-протестанта в Нойштифте, куда их пристроил баскетбольный тренер команды «Торпедо-15», что, правда, должно было храниться в тайне.

– Но это же замечательно, что в игре замешана церковь, – возликовал во мне журналист.

– Это не церковь, а всего лишь старый священник и его жена.

– Но они нас не впустят, – с сожалением сказал я.

– Впустят.

– Почему ты так уверен?

– Махи уже переговорил с женой священника, и она сказала, что мне можно прийти вместе с дядей, но только при условии… – Ну-ну, как же без условия. – Но только при условии, что ты об этом напишешь, и именно в «Новом времени», потому что «Новое время» – действительно хорошая газета, для которой все люди одинаково ценны, из какой бы страны они ни приехали. Так сказала эта женщина, сообщил мне Махи.

То есть они и впрямь готовы были дать мне эксклюзивное интервью. Столько хороших новостей за одно воскресенье – что-то мне слегка не по себе от этого.

Так или иначе, а проблема со вторым материалом теперь, считай, решена. Я заставил себя коснуться и неприятной темы.

– Слушай, Мануэль, я уволился из «Дня за днем», и у нас тобой теперь не будет кабинета.

– Я знаю, тетя Юлия уже рассказала, – весьма расслабленно произнес он.

– И куда ты теперь будешь ходить делать уроки?

– Сюда, к тебе в квартиру.

– Не знаю, хорошая ли это идея.

– Тетя Юлия тоже так сказала.

– Ты только посмотри, какой здесь кавардак, – сказал я.

– Нет, – возразил Мануэль.

Это был превосходный ответ, я считаю. Теперь мне окончательно не понадобится тест на отцовство.

Глава 7

Паевы в своем убежище

В понедельник – в мой первый за много лет официально безработный рабочий день – я еще до начала уроков перехватил Мануэля неподалеку от школы. Это состоялось в то время дня, о котором до сих пор я знал лишь понаслышке – под точным названием «утренние сумерки». Зато накануне я лег спать в тот час, к которому обычно лишь начинаю медленно соображать, на что мне употребить этот вечер – или на что этот вечер употребит меня. Так или иначе, это имело последствием джетлаг, сопровождаемый приступами тошноты – на грани остановки кровообращения, и моей главной задачей было не допустить слипания век, когда мы сидели в булочной и Мануэль, потягивая какао и надкусывая бутерброд, гордо озирал разворот свежего выпуска «Нового времени», нашу статью с заголовком огромными буквами: «Дело Махмута». Подзаголовок: «Я не хочу опять спасаться бегством».

Потом он заставил меня записать вопросы, которые мы могли бы задать священнику-протестанту и его жене. Я-то предпочитал делать такие вещи наобум, ненавижу всякую подготовку. Потому что я воспринимаю жизнь в принципе как сплошную серию подготовок к чему-то иррациональному, что потом никогда так и не происходит, в то время как действительно роковые события всегда настигают неожиданно, без всякой подготовки, как, например, роды, ветрянка, влюбленность, импотенция и смерть, а в моем случае также и отцовство. Может быть, об этом мне и поговорить с семьей пастора.

  32