59 
Любезное предложение поприсутствовать при тяжелом случае я вежливо отклонил. Мой собственный опыт помнился мне еще достаточно остро. И от бесед с пациентами в комнате ожидания тоже лучше бы мне было отказаться.
– Сильные боли? – спрашивал я у этакого горного духа Рюбецаля с удвоенным размером щек.
Этот вопрос был из самых дурацких, когда-либо заданных на интервью. Он кивнул. Весь разговор уже этим был исчерпан в принципе.
– Не беспокойтесь, у них золотые руки. Мне выдернули оба ряда и вставили новые, ничуть не больно было, – соврал я.
Он кивнул.
– Через полчаса все будет позади, – добавил я.
Он еще раз поднял на меня взгляд, лицо его было перекошено от боли.
– А может, и через четверть часа, – пообещал я.
Он кивнул.
* * *
С тем неотразимым аргументом, что мне нужно задать еще пару дополнительных вопросов, мне удалось склонить Ребекку к завершающей «минеральной воде без газа» в ближайшем кафе. Нора бы тоже с удовольствием пошла, а может, и нет, это трудно было перепроверить, но она была связана своей посменной работой. Я старался произвести на нее впечатление, что я хороший, солидный, компетентный и серьезный человек. Мнения близких подруг и коллег избранницы играют в вопросах любви бесконечно важную роль, об этом я мог бы спеть даже несколько печальных песен. Подруги моих реальных или желанных возлюбленных редко меня терпели и никогда не могли чистосердечно рекомендовать меня, я слыл среди них человеком из плохого окружения или мужчиной без перспектив, что я находил особенно нечестным, потому что даже бесперспективность всегда являлась вопросом перспективы. Но на сей раз мне было однозначно легче, перспектива была вроде бы налицо, и в благосклонность Норы я стартовал с довольно высокой точки.
– Даже не знаю, как мне тебя благодарить, если ты сделаешь статью о нашем проекте, – сказала Ребекка.
Зато я знаю, подумал я.
– Зато я знаю, – все же рискнул я произнести вслух. – Ты доставила бы Мануэлю огромную радость – и мне, конечно, тоже, – если бы в следующую субботу, то есть не в ближайшую, а следующую после нее… – Фраза вышла у меня из управления, и я попробовал с полдороги выстроить ее по-другому: – Не будет ли у тебя во второй половине дня в следующую субботу времени и желания сходить на баскетбольный матч Мануэля, то есть пойти туда со мной? «Торпедо-15» против «Union CS». Это финал осеннего чемпионата, и Мануэль, как я уже сказал, был бы страшно рад, Мануэль и Махмут, ну, ты знаешь, маленький Махмут из газеты, и… ну и я, разумеется…
– На вечер следующей субботы у меня, к сожалению, договоренность, – ответила она.
Это было неприятно, и к тому же ее ответ промахнулся, на волосок не попав в суть вопроса.
– Игра начнется в пятнадцать часов и продлится вряд ли дольше двух часов, то есть в пять ты была бы уже, так сказать, на свободе, – сказал я очень сухо.
– С пятнадцати до семнадцати, и потом… это… да, это хорошо, это… чудесно, – ответила она, причем на слове «чудесно» она подвергла уголки своих губ опасности растяжения.
– Значит, ты пойдешь?
– Да, пойду, с удовольствием, и мы вместе подбодрим Мануэля и Махмута. Спасибо за любезное приглашение, – сказала она немного сдержаннее.
– И может, даже хорошо настроишься для твоей вечерней… договоренности, – сказал я, старательно придерживаясь братского тона. Она смущенно улыбнулась, и ее щеки, к сожалению, опять приобрели тот каки-оранжевый окрас. – Это что-то серьезное? – спросил я, движимый явно заразительным соблазном поковыряться в чувствительном нерве.
– Ах, серьезное, ну какое уж там серьезное? – ответила она, пожав плечами.
Значит, что-то серьезное. Ясное дело. Черт!
С мыслью о Ребекке
Репортаж про «Страну сказок» писался будто сам собой, а если я на чем-то стопорился, у Мануэля всегда находилось под рукой подходящее ключевое слово. На истории про «Левую руку» у меня временами кончались силы, поскольку накануне вечером я слишком поздно лег спать, но Петер Зайберниг в конечном итоге был доволен результатом, значит, мне это худо-бедно удалось.
Больше всего я мучился над описанием социальной стоматологической службы на общественных началах. Во-первых, тематически меня уже доконали разрушенные зубы. Во-вторых, между строк, а то и внутри строки мне часто вспоминалась Ребекка – как она пожимала плечами и говорила: «Ну что уж там серьезного?», и тут буквы расплывались у меня перед глазами. Поскольку я вдруг чувствовал доселе совершенно не знакомую мне склонность к мелодраматизму: ведь это было просто подло, что какой-то там ничтожный, бесхарактерный тип мешает мне выстроить отношения. Мужик наверняка настроен только на эротику, постоянно нацелен для своих свиданий на субботние вечера, чтобы обслужиться как следует, а днем в воскресенье перестелить постель свежим бельем и выкинуть лиловую зубную щетку своей очередной жертвы, а среди них бывают и хорошенькие, безгранично доверчивые дантистки. Да, в следующую субботу то же самое будет и с Ребеккой, и, к сожалению, не мне было суждено предостерегать ее и показывать логическую альтернативу. Я еще никогда в жизни не был по-настоящему ревнив, но тут заметил, что для этого никогда не бывает поздно, а в случае Ребекки даже не требует особых усилий.
59 
