44 
Они прошли в личную столовую генерала, и Лючия все время, как и на балу в Кито, наблюдала за Боливаром. Не отрывая глаз от Джоакины, он рассыпался в комплиментах, а та таяла в лучах его обаяния.
Генерал говорил так много, что ни Лючия, ни дон Карлос не могли принять участие в разговоре: они оба сидели молча за столом, уставленным разнообразными блюдами и винами.
После обеда все прошли в маленькую, богато обставленную гостиную. Выпив изрядное количество вина, Боливар стал называть Джоакину только по-испански — La Gloriosa[2], чем, возможно, хотел подчеркнуть близость их отношений.
— Вы должны полюбить La Gloriosa так же, как ее полюбил я, — весело обратился Боливар к дону Карлосу и Лючии.
— И так же, как люблю тебя я, Mi Glorioso, — не растерялась Джоакина.
Боливар страстно поцеловал ее руку:
— Ты прочно поселилась в моем сердце, мой сладкий ангел!
У Лючии и дона Карлоса хватило ума понять, что они здесь явно лишние.
— Ваше превосходительство простит меня, если я лягу в постель пораньше? Восьмидневное путешествие дало о себе знать, и короткий сон сегодня днем оказался явно недостаточным.
— О! Конечно! Мисс Каннингхэм, я хочу еще раз поблагодарить вас за беспримерную храбрость, благодаря которой был спасен от верной гибели один из моих соратников!
— Что ж, очень рада, что успела приехать сюда вовремя.
Лючия и дон Карлос проследовали к дверям, успев заметить, что генерал опять, но уже более настойчиво занялся прекрасной Джоакиной.
Только остановившись у дверей своей комнаты, Лючия отвлеклась от мыслей о Боливаре и взглянула на дона Карлоса.
Как ей хотелось снова поцеловать его и чтобы сильные руки де Оланеты обвились вокруг нее так же, как и тогда, при прощании в павильоне, когда казалось, что они расстаются навсегда. Никогда еще Лючия не испытывала такого сильного желания прижать свои губы к его губам.
— Я вынужден еще раз попросить вас уехать отсюда завтра, — сказал дон Карлос прерывающимся голосом. — Путешествие обратно будет намного легче, торопиться больше некуда. Пожалуйста, сделайте так, чтобы после полудня вас уже здесь не было.
Наступило неловкое молчание.
— Я должна… я должна уехать так скоро? — Она спросила машинально, словно в полусне. Ей казалось, губы сами произносят слова, не осознавая их смысл.
— Ваш отец будет в ярости, я знаю.
Лючия посмотрела на него снизу вверх и прошептала:
— Наверное… Может быть, мне не стоило приезжать сюда?
— Лючия, я уже говорил и говорю снова: вы поступили абсолютно правильно, не стоит повторяться. Вряд ли я смогу когда-нибудь отплатить вам тем же.
Это было правдой. Что она могла возразить? Отец действительно будет очень рассержен, да и ее репутация будет слегка «подмочена». Но что это в сравнении с тем, что жизнь дона Карлоса теперь в безопасности, а испанцы со своими ловушками и интригами потерпели крах? Лючия стояла, не шелохнувшись, прислушиваясь к своему сердцу.
— Я думаю, вы несколько шокированы тем, что увидели сегодня… Короче, тем, что происходит между Боливаром и сеньоритой Джоакиной.
— Да, признаться. Выезжая из Кито, я была уверена, что он любит сеньору Саенз.
— Когда генерал потерял первую жену, он поклялся, что никогда больше не свяжет свою жизнь ни с одной женщиной. С тех пор он поддерживает отношения только с теми женщинами, которые не ищут длительных связей. — На губах дона Карлоса появилась улыбка. — А Мануэлла Саенз очень требовательна и не любит упускать то, чего она не хочет упустить.
— Спасибо за разъяснение. Думаю, что поняла ход ваших мыслей.
— Поймите, каждый человек, каким бы он ни был, имеет свою ахиллесову пяту. И генерал… Тот путь, который он сам себе избрал… А он ведь очень темпераментен, ему необходима женщина, но только как партнер, не больше.
— То же самое я не раз слышала в Кито, — пробормотала себе под нос Лючия. — Говорят, что находились женщины, которые участвовали в сражениях, лишь бы оставаться рядом с Боливаром.
— Совершеннейшая правда, мисс. Однако это было их собственное желание, их личная блажь, генерал здесь ни при чем. Хотя, надо отдать им должное, частенько во время сражения эти женщины держались мужественнее мужчин. Поймите, Боливару совсем не нужна женщина в бою, он ищет в них отдохновение после боя.
Из коридора, в котором они стояли, был виден двор асиенды. Яркая луна серебрила крышу напротив. Лючия как зачарованная пошла по коридору в направлении лунного света, словно он манил ее холодными голубоватыми отблесками. Тихие шаги дона Карлоса раздавались позади нее.
44 
