81 
Он любит ее, но что он может с этим поделать? Иэн нервно шагал по террасе, под ногами громко скрипел гравий. Он любил ее, но был связан узами чести с Линетт. Его взгляды были не столь старомодны, чтобы верить в нерасторжимость обещания или в то, что несчастный брак предпочтительнее расторгнутой помолвки. Просто у него хватало ума признать, что без проблем не обойдется.
Линетт не скрывала их помолвку от близких друзей и родственников. Даже удивительно, что газетчики, способные пронюхать все на свете, еще не узнали о помолвке одной из самых своих знаменитых светских куколок. Это была бы сенсация, потому что о них с Линетт только и говорили. К счастью, газеты пока еще ни о чем не проведали. Правда, Иэн знал, что это лишь вопрос времени. Ему подумалось, что расторгнутая помолвка расстроит Линетт скорее с точки зрения ее репутации, а не потому, что ей придется его потерять.
Но даже сейчас Иэн задумался, насколько это справедливо. Линетт по-своему любила его. По крайней мере она испытывала к нему влечение, и иногда его поцелуи вызывали у нее страсть, почти равную испытываемому им желанию.
Она не сделала ничего такого, чтобы заслужить подобное унижение, подумал он. Он сделал Линетт предложение, и она его приняла. Оба они были взрослыми людьми, знали, чего хотят, и в тот момент были влюблены друг в друга. Это было правдой. Иэн помнил моменты, когда они сидели за столом, глядя друг на друга в свете лампы под розовым абажуром, а их руки и губы искали друг друга.
Нет, он должен быть честен и откровенен с самим собой. Он любил Линетт до тех пор, пока не встретил Мойду. С Мойдой не было волнующих моментов, никаких объятий и поцелуев, биения сердец и бурлящих чувств. Она стала для него подобно сиянию, осветившему его разум и сердце и открывшему правду. Это была женщина, которую он всегда хотел видеть своей женой и матерью своих детей.
Почему-то Иэн никогда не задумывался о детях в отношении Линетт. Это подразумевалось само собой — то, что они когда-нибудь у них появятся. С Мойдой же это была настоятельная потребность — желание почти такое же всеобъемлющее, как и желание обладать ею, желание сделать ее своей, — их дети, которые будут частью его и частью ее. Дети, которые вырастут здесь, в Скейге, и будут принадлежать этим местам, как всегда знал он, с самого раннего детства.
Мойда! Он хотел вслух кричать ее имя, а затем понял, что в этом нет необходимости. Она была частью Скейга, так же как и он сам, частью пустошей, неба, озера и реки, частью ветерка, дующего с моря, частью крика куропаток, что доносился из-за холма.
Мойда! Интересно, как же он вообще жил без нее, как мир казался ему полным и завершенным до того, пока в нем не появилась она. Это была любовь — нет, не такая, которую можно при желании сдержать или обуздать, но всеобъемлющее чувство, от которого ни убежать, ни скрыться.
Внезапно Иэн обнаружил, что находится на берегу реки, примерно в двух милях от замка. Погруженный в свои мысли и чувства, он даже не заметил, что ноги сами привели его к реке. Река была залита лунным светом, небо усыпано звездами, и поэтому было светло. Иэн отчетливо видел дорогу и шагал, не глядя под ноги.
Иэн взглянул на часы. Уже за полночь. Впервые после того, как он вышел из библиотеки, он вспомнил, что оставил Линетт одну и без всяких объяснений. Она рассердится, подумал он, но почему-то это уже не имело никакого значения. Для него существовала только Мойда и его чувства к ней.
Он повернулся в сторону замка. Отсюда тот казался черным и угрюмым, его развалины чернели на фоне звездного неба. Выглядел Скейг не слишком приветливо, но все же как будто притягивал к себе Иэна. Там была Мойда, и древние стены надежно охраняли ее покой. В это мгновение Иену хотелось от жизни лишь одного — они должны быть неразделимы — Мойда и Скейг.
Он будет работать для них, будет стремиться к цели ради них и, если надо, отдаст за них жизнь — за то, что он любит и что значит для него больше всей его жизни.
Иэн медленно зашагал обратно по тропинке вдоль реки. Он чувствовал успокоение в душе. Несколько часов он страдал и размышлял, не замечая никого вокруг. И хотя он еще не принял для себя никаких окончательных решений, его разум и сердце очистились, и он понял, чего ему хочется.
Будущее все расставит по своим местам, и он найдет способ, честный и благородный, преклонить колени перед Мойдой. Сейчас она представлялась ему прекрасной, сияющей целью, женщиной, которую он искал и наконец нашел.
81 
