52 
– Цель? – мужчина глубоко вздохнул, беря себя в руки. – Я хочу отомстить вам, вашей семье, всем тем, кто исковеркал мою жизнь.
Почему-то я не удивилась. Между тем милым замечательным искренним юношей и этим озлобленным человеком пролегла глубокая пропасть. Это тот Роберт не смог бы даже помыслить о том, чтобы сделать кому-то больно. Этот Роберт, думаю, способен на все.
– Значит, банальная месть, – усмехнулась презрительно. – Моему отцу отомстить не удастся, он сам себя уничтожил. Маме?… Неужели ты сможешь навредить старой больной женщине? Вряд ли. До этого ты еще не опустился. Адель вообще здесь ни при чем. Так что, Роберт, остаюсь только я. Так?
Роберт тяжело смотрел на меня и молчал. Я с улыбкой продолжала развивать тему:
– Ты наивно полагал, что меня беспокоит репутация? Осечка. Я сама, своими руками давно ее разрушила. Те поцелуи в беседке лишь помогли поддержать престиж. Разорить ты меня не сможешь. Герцог слишком богат. Ты хочешь сделать мне больно, убив Стефана, этого прелестного юношу? Он-то здесь при чем? Десять лет назад он учился в Итоне и знать не знал, кто такая леди София Нордвик.
Мужчина саркастически скривился.
– Ты так пылко его защищаешь… До сих пор тянет на молодых простодушных мальчиков?
– Роберт, – не обратила внимания на его издевку, – пожалуйста, отмени дуэль. Принеси извинения Стефану. Я очень тебя прошу.
– Ты не умеешь просить, герцогиня. Наверное, никогда этого не делала, – меня хамовато смерили наглым взглядом. – Может, стоит потренироваться? Если хорошо получится, я, возможно, и отменю дуэль…
– Ладно, – вздохнула я, – я действительно не умею просить. Но… в память о нашей прошлой любви… Прошу тебя. Остановись, пока еще можно. Забудь о дуэли.
Я умоляюще протянула к нему руки, пытаясь разглядеть в глазах хоть маленькую искорку доброты. Но нет. Лицо Роберта оставалось бесстрастным и невозмутимым. Он только скептически скривился на фразе о любви. Я продолжала:
– Стефан хороший юноша. У него вся жизнь впереди. Неужели ты сможешь лишить жизни невинную душу?
– Смогу, – холодно парировал он. – Я убивал в своей жизни. И не раз.
Я не знала, что еще сказать. Все мои мольбы и доводы разбивались о стену ожесточения и ненависти, которую он возвел вокруг себя.
– Месть не приносит удовлетворения, Роберт, – в конце концов, призналась ему. – Поверь, я прошла через это. После в душе остаются только пепел и сожаления.
– Ничего, Софи, я потерплю! – огрызнулись мне в ответ.
Я пристально всматривалась в его лицо. Такое чужое, суровое, словно высеченное из гранита. Ямочка на подбородке, которая так умиляла меня раньше, сейчас придавала Роберту грозный, даже свирепый вид. Глубокая вертикальная складка на лбу усиливала хмурое озабоченное выражение лица. Бедный Роберт. Сколько ему пришлось пережить? Он выглядел намного старше своих тридцать пяти.
– Я не узнаю тебя, – тихо призналась я. – Кем ты стал? В кого превратился?
– У меня были хорошие учителя.
– У всех они были, – я тяжело вздохнула. – Может, у меня они были не такие суровые, как у тебя, но, Роберт, мне было восемнадцать лет!
И горько добавила:
– Чего ты хотел от испуганной юной девушки? Каких решений? Каких подвигов?
Роберт насуплено промолчал.
– Да, наверное, ты был лучше меня. Благороднее, честнее, правдивее. Я испугалась. Испугалась гнева родителей, ответственности, бедности. Я сдалась, – мой голос звучал все тише. – Но я клянусь, я не знала, что тебя засудили. Мне так жаль…
Не успела договорить, как Роберт гневно воскликнул:
– Не нужно меня жалеть! Сейчас я твердо стою на ногах. Я богат! Меня уже не посадить в тюрьму, дав взятку судье. Сейчас я сам могу ее дать!
– То есть ты думаешь, что все сводится к деньгам?
– Да, я уверен в этом. Деньги решают в нашем мире все. Женщины предают любовь ради денег, за деньги можно осудить и отправить в колонии невиновного человека… Деньги дают власть и силу. И сейчас они у меня есть.
Роберт был прав. Я действительно продалась за деньги, за сто тысяч фунтов. И жестокие слова только подтвердили собственные угрызения совести. До чего же уродливо это выглядит со стороны! Прикрывалась честью семьи, возрождением имени виконтов Нордвик… А свелось все в итоге к фунтам стерлингов.
– Ты не простишь меня? – я пристально, почти с отчаянием ловила его взгляд и не могла поймать. – Ты не откажешься от мести?
Мужчина отвернулся к окну, демонстративно сложив руки на груди. Значит, нет. Говорить больше было не о чем. Он глух и слеп. Я не собиралась провести здесь целый день, черпая воду ситом. Сразу можно было понять, что Роберта уговорить не получится, слишком он упивается своей ненавистью. Попробую поискать другой способ. Была мысль послать телеграмму Питеру Дюбуа. В свое время он, как представитель закона, воспрепятствовал множеству дуэлей. Я встала и направилась к выходу.
52 
