53 
– Спасибо за чай, – холодно произнесла, на миг приостановившись. – Дальше разговаривать не имеет смысла. Я ухожу.
– И это все твои уговоры и мольбы?! – насмешливо хохотнул мужчина. – Невысоко же ты ценишь жизнь своего любовничка!
Я резко развернулась уже у двери.
– Скажи, наконец, чего ты от меня хочешь? Чтобы я упала перед тобой на колени? Чтобы унижалась? Я сделала бы это, если бы знала, что поможет…
– А ты попробуй по-другому, – предложил он, бесцеремонно окинув с головы до ног раздевающим взглядом. – Это, судя по слухам, у тебя хорошо получается.
«Заслуженно», – мелькнула в голове мысль, а внутри все сжалось от омерзения. Отработанное годами умение держать лицо дало свои плоды – я даже не вздрогнула. И пусть сердце пронзила боль, а в животе образовалась свинцовая тяжесть, лицо осталось невозмутимым. Я сама столько лет создавала свою скандальную репутацию, что ж теперь плакать?
– Позволь уточнить. Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? – холодно спросила, вздернув подбородок.
Роберт рассмеялся.
– Что ты! Такую требовательную любовницу, как ты, мне не потянуть. Слишком мало денег. Ты разоришь меня через год. Одного раза будет достаточно.
От злости в голове помутилось. Затрясло от бешенства и несправедливости. Значит, все мои уговоры и просьбы изначально были несостоятельны и бесполезны? Он хотел одного?
– Гореть тебе в аду за то, что ты предложил мне такое! – воскликнула гневно.
– Я уже там был, дорогая, – усмехнулся Роберт, – мне там не понравилось. Теперь я хочу побывать в твоих любящих объятиях.
– Никогда! – воскликнула я и, схватив пальто, выскочила на улицу.
* * *
Я ехала в карете домой и продолжала кипеть от возмущения. Негодяй, подлец, шантажист, искалеченный и душой и телом! Тщательно анализируя во время поездки наш разговор, понимала, что пока внутри Роберта пылает гнев – его сердце закрыто для доводов рассудка. Он сам должен избавиться от своей ненависти, никто ему в этом не поможет. Я прошла этот путь сама, и он обязан пройти его в одиночестве. Иначе навсегда останется душевным калекой.
Моя душа раздвоилась. Одна часть пыталась его оправдать, та, в которой остались нежные чувства к милому красивому юноше, моей первой любви. Она плакала от жалости к нему, к его умершим родителям, к трудной судьбе. Другая часть меня смотрела на всю эту ситуацию трезво и холодно. Он – раненый зверь, дикое чудовище, опасное и кровожадное. Что он придумает в следующий раз? На кого набросится? И что творится в его помраченных гневом мозгах? Причем мозгах умных, изобретательных. Интуиция кричала: держись от него подальше!
Но чем ближе я подъезжала к дому, тем яснее осознавала – я поеду к нему. И не потому, что Роберт шантажировал меня дуэлью со Стефаном, нет. А потому, что я сама этого хочу. Уже давно. С восемнадцати лет. И это не жалость, не оплата долга, не позднее раскаянье. Это – желание, которое бурлит в моей крови с недавних пор. С тех самых как Роберт поцеловал меня в беседке у леди Кимберли.
Я решусь на этот отчаянный шаг, не задумываясь. Чтобы потом, когда пройдет время, сказать себе: я сделала все, что могла. Я испытала все. Я узнала все. Чтобы потом, когда пройдут годы, не жалеть и не плакать о потерянных возможностях.
* * *
На следующий день, рано утром, я снова стояла, кутаясь в пальто, на пороге дома на Олбани-стрит. И снова Роберт сам открыл дверь. На мгновенье его глаза вспыхнули, но он сразу же отвел взгляд, молча отходя в сторону и пропуская в дом. Молча помог снять пальто. Мои руки чуть дрожали, расстегивая пуговицы. Мы не смотрели друг на друга. Я боялась, что увижу в его глазах насмешку и триумф, поэтому нервно поправляла платье, выбившийся из прически локон, разглаживала перчатку на запястье. Хриплый голос, почти не похожий на обычный голос Роберта, заставил меня вздрогнуть.
– Прошу в спальню, миледи.
И он замер, ожидая… Вспышки высокомерия? Гнева? Возмущения? Я только послушно склонила голову и пошла за ним, ступая шаг в шаг. В голосе мужчины я почувствовала едва сдерживаемое нетерпение и предвкушение. Ну и пусть!
Роберт выглядел странно. Нервно, взъерошено и немного устало. Словно не ложился со вчерашнего дня. Мятая рубашка с распахнутым воротом, вчерашние брюки. Только волосы были мокрые, будто он окунул голову в умывальник целиком. Мое сердце стучало как ненормальное. С самого утра меня колотило и потряхивало. Проснулась еще затемно, разбудила горничную и приказала заложить карету. Сонная Мэри помогла мне одеться и, если и была удивлена ранним отъездом хозяйки, то не подала виду. Я так нервничала, что совершенно не обращала внимания на дорогу, тряслась, словно мне не тридцать лет, словно я не умудренная жизнью, циничная представительница высшего света, а никогда не знавшая мужчины девственница.
53 
