42 
— Я читала в газетах о его победах, — ответила Минелла, — однако, хотя он и блистательный полководец, генерал представляется мне довольно странным и замкнутым человеком.
— Так и есть, — кивнул граф. — В то же время мне говорили, что, когда он проводил службу в честь генерала Гордона, по его щекам текли слезы.
Минелла была удивлена.
— Никогда бы не подумала, что такой человек способен плакать.
— Ручаюсь вам, что в подобные минуты плачут даже мужчины, — заметил граф. Минелла вздохнула.
— Я так мало знаю о людях, — сказала она, — потому что за всю мою жизнь у меня почти не было знакомых.
Она сказала, не подумав, и с опозданием сообразила, что граф должен считать ее артисткой, только что вернувшейся с гастролей.
А он, словно решив, будто она просто говорит то, что он хочет услышать, сухо сказал:
— Вы мне почти ничего не рассказываете о себе. Я не знаю даже названия пьесы, в которой вы играли в Бирмингеме.
Минелла подумала, что скоро не сможет выносить необходимости все время лгать. Кроме того, она была совершенно уверена, что наделает ошибок, и пробудит в графе подозрения.
После паузы она сказала:
— Мне кажется, было бы ошибкой теперь, когда я притворяюсь вашей женой, думать о том, что я делала… раньше. Мне всегда говорили — думай о себе в том качестве, в котором ты в данный момент пребываешь, и именно это я… пробую делать.
— Очень похвальная мысль!
В голосе графа явственно слышался сарказм, и Минелла почувствовала, что ее слова для него неубедительны.
Впрочем, в дороге они говорили в основном о вещах, не имеющих отношения к сцене.
Они говорили о лошадях графа, о его наследственной должности при дворе, о местах, которые он повидал, путешествуя за границей, и все это казалось Минелле чрезвычайно интересным.
Оказалось, что он совсем недавно вернулся из Индии, где гостил у своей сестры.
Он описал ей храмы, жару, обязанности своего шурина, который был в Индии вторым человеком после вице-короля.
— Мне хотелось бы съездить в Индию, — мечтательно сказала Минелла, — и попробовать изучить индуизм и буддизм. Это интереснее, чем просто разглядывать храмы и разговаривать с людьми.
— Вам самой не кажется странным ваш интерес к таким вещам? — спросил граф.
— Почему? — возразила Минелла. — В Англии мы христиане, но другие народы исповедуют другие религии, которые тоже стараются сделать человека лучше, и нам нельзя опираться только на догму.
Минелла говорила так, как могла бы говорить со своей матерью, которая всегда интересовалась подобными вещами.
Поскольку в этот момент она смотрена в окно, то не заметила скептического выражения, мелькнувшего в глазах графа. Поезд был нового типа, из тех, в которых есть коридор, и когда настало время второго завтрака, камердинер графа принес большую корзину, которую они захватили из замка.
Он поставил ее на пол, а граф сказал Минелле:
— Вряд ли вы знакомы с Хайсом. Он служит у меня всего несколько месяцев.
Минелла улыбнулась камердинеру, тот поклонился, и граф сказал ему:
— Поскольку ее светлость не взяла с собой служанку, я надеюсь, Хайс, что вы будете заботиться о ней так же, как обо мне.
— Почту за честь, милорд, — ответил Хайс, Он разложил столик и выставил на него еду. В корзинке было шампанское, а лимонада граф не взял, хотя помнил, что Минелла предпочитает его, так что ей пришлось выпить полбокала.
Когда камердинер убрал со стола и удалился, Минелла спросила:
— Вероятно, Хайс полагает, что я действительно ваша жена?
— Именно этого я добивался, — кивнул граф. — И поскольку у него не было возможности поговорить с кем-то из замка, у него нет причин мне не верить, — Разумеется, — согласилась Минелла.
К тому времени, когда они поднялись на борт большого линейного корабля, который ожидал их в гавани, Минелла уже порядком устала.
Капитан приветствовал их и представил своим офицерам.
Потом он сказал:
— Поскольку я намерен, милорд, как можно скорее выйти в море, я думаю, что вы и ее светлость хотели бы взглянуть на свои каюты.
— Благодарю вас, капитан, — ответил граф. — Мы оба очень устали и хотели бы выспаться прежде, чем нас начнет трепать ветер в Бискайском заливе.
Капитан рассмеялся.
— Последние несколько дней погода была спокойной, и мы надеемся, что она сохранится такой на время плавания.
Провожая их на нижнюю палубу, он говорил:
42 
