очень нудно 
60 
Почему она решила, что он не сделает ей больно во время их непосредственной близости, как это было с Джошуа? Почему полагала, что их близость принесет ей удовольствие и радость? Ей вспомнилась нечеловеческая боль, которую она испытала во время первой брачной ночи с мужем. Ни за что на свете она не должна позволить Бенедикту причинить ей боль. Ни за что на свете!
Взглянув на Женевьеву, Бенедикт заметил ее ужас. Она страшно побледнела. Но чего она так испугалась? Неужели боится его? Почему? Ведь он не сделал ей ничего плохого. Может быть, во время любовных игр Бенедикт сказал или сделал что-то, напугавшее Женевьеву?
— Женевьева, — озадаченно глядя на нее, сказал Бенедикт, — что случилось? С вами все в порядке?
Она нервно облизнула губы.
— Не обращайте внимания. Со мной все в порядке. Делайте все, что хотите, Бенедикт. Я понимаю, вам это необходимо, — дрожащим голосом лепетала она.
— А что, по вашему мнению, я собираюсь сделать? — задыхаясь, спросил он.
— Я думаю, вы… собираетесь войти в меня. Вам необходимо это сделать, и вы не сможете побороть свое желание.
— Неужели вы думаете, что я настолько дикий и необузданный, что не смогу побороть сексуальное желание? Конечно же я не прочь заняться с вами любовью. Но не стану делать ничего без вашего согласия. Если я и займусь этим, то в первую очередь подумаю о вашем наслаждении, а не об удовлетворении собственных потребностей. Вообще-то все это время я был нежен и ласков с вами. Почему же вы решили, что я на такое способен?
С Женевьевой что-то не так. Бенедикт пока не понимал, в чем дело, но был абсолютно уверен, у нее есть какая-то тайна, мешающая в полной мере наслаждаться близостью с мужчиной. Он ошибся, решив, что она жизнерадостная и легкомысленная женщина, ищущая развлечений. Ее слова о том, что она мечтает о «легком любовном приключении», ложь. Теперь он был в этом абсолютно уверен. Близость с мужчиной пугала ее. Во взгляде небесно-голубых глаз читался неподдельный ужас.
— Простите. Я не хотела вас обижать, — смутилась она.
— И тем не менее обидели, — нахмурился он.
— И рассердила, — добавила Женевьева. Глаза ее наполнились слезами.
Да, Бенедикт действительно был рассержен. Но сердился не на Женевьеву, а на кого-то другого. На кого именно, он пока не знал.
Но одно знал точно — ни за что на свете он не станет заниматься любовью с женщиной, которая по каким-то причинам боится этого как огня. Он почувствовал страшное разочарование, возбуждение, еще минуту назад столь сильное, вдруг совершенно прошло.
Бенедикт в изнеможении повалился на кровать, пытаясь понять, в чем причина такой перемены с Женевьевой. Голова кружилась, и ему с большим трудом удалось собраться с мыслями. Еще несколько минут назад она была весела и жизнерадостна, полна желания и страсти. Ей нравились их любовные игры. Что произошло потом? Может быть, ее смутили неведомые ей ласки, которым ее почему-то не научил покойный муж. Конечно, Бенедикту льстило, что до него Женевьева ни с кем этим не занималась. Но ее мог смутить его напор.
Как только он изъявил желание войти в нее… Возможно, она решила, что он возьмет ее силой. Но почему? Разве он до этого вел себя грубо, он дал повод так думать?
— Женевьева, — ласково позвал он, взглянув на нее, — что вас так мучает?
Она опять натянула одеяло до подбородка, глаза наполнились слезами.
— Простите, что р-р-разочаровала в-вас, — заикалась она. Ее губы дрожали. Она была на грани истерики. — Я с самого н-начала з-знала, что я не та женщина, которая вам нужна. Но на-надеялась… что не р-разочарую вас. Я так на это надеялась.
— Почему вы так боитесь разочаровать меня? — Бенедикт протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но она в ужасе отпрянула. — Что с вами? Почему вы меня боитесь? Я не собираюсь вас бить. Ваш муж бил вас, не так ли?
— Нет, после первой брачной ночи он меня не бил. Он так обессилел, что… — Женевьева тряхнула головой, словно отгоняя от себя страшные воспоминания. По щекам струились слезы. — Я не хочу об этом говорить, Бенедикт. Я не хочу об этом вспоминать. Я так мечтала об этом забыть.
— Но…
— Я не желаю об этом говорить! — закричала она, завернулась в простыню и направилась к стулу, где висело ее платье. — А еще я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой дом.
— Но почему, Женевьева?
Сбросив простыню на пол, она резким движением натянула на себя платье. При этом ее огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам и заискрились на солнце.
60 
