очень нудно 
61 
Он не верил своим ушам. Неужели она решила прогнать его? Что он сделал не так? И почему она так упорно не желает отвечать на его вопросы?
— Я думаю, мне лучше остаться. — Он разыскал брюки, натянул их, сел на краешек кровати и принялся надевать ботинки.
Женевьева взглянула на него. В эту минуту он выглядел таким красивым, таким мужественным, что у нее перехватило дыхание. Господи! Она ведь восхищается им и хочет заняться любовью. Почему же она так боится близости с ним? Почему ее ужасное прошлое до сих пор дает о себе знать? Ведь Бенедикт совершенно не похож на Джошуа. Горечь и обида переполняли ее. Женевьева сжала руки в кулаки. Неужели она никогда не сможет преодолеть страх перед близостью с мужчиной?
— Уходите, Бенедикт, — повторила она. — И никогда больше не приходите ко мне.
— Объясните мне, что случилось, Женевьева. Я должен знать, в чем я виноват! Не молчите, черт вас возьми! — вскричал он.
Нервным движением он пригладил волосы. Глаза его стали непроницаемо черны, как небо в безлунную ночь.
— Вы ни в чем не виноваты, но… Я не могу вам этого рассказать, — помотав головой, ответила она.
— Вы должны рассказать мне! Неужели вы не понимаете, что я единственный, кто может вам помочь? — Бенедикт подошел к ней. Она чувствовала на себе его пронизывающий взгляд. — Что с вами сделал этот Вуллертон?
— Вы имеете в виду Уильяма? — Женевьева страшно побледнела.
Вообще-то Бенедикт говорил о ее муже, герцоге Джошуа Вуллертоне. Но быть может, Уильям тоже…
— Так кто из них так запугал вас? Джошуа или его сын?
— Джошуа был моим мужем.
— Знаю. Я вас спрашивал не об этом. Почему вы так упорно не желаете отвечать на мои вопросы?
— Ответить на ваши вопросы? Ну хорошо! Разве вы не знаете, что в нашей стране нет законов, защищающих жен от жестокости мужей? — Глаза ее засверкали от гнева. — В нашей стране жена не более чем собственность мужа. Собственность, с которой он может делать все, что угодно.
На шее у Бенедикта забилась жилка, он очень разнервничался.
— А Джошуа Форстеру нравилось…
— Я поклялась никому об этом не рассказывать.
— Поклялись никому не рассказывать? Кому поклялись?
— Самой себе.
В эту минуту Женевьева выглядела очень несчастной. Бенедикт понимал, что ее нежелание отвечать на вопросы не упрямство и не глупый каприз. Ей невыносимо вспоминать о своем кошмарном браке и уж тем более говорить об этом с кем-то.
— Ваша первая брачная ночь была ужасной, так? Ваш муж был груб по отношению к вам?
Она закусила верхнюю губу и старалась не встречаться с ним взглядом. Чувствовалось, что ей очень тяжело продолжать этот разговор.
— Я думаю, все без исключения женщины с ужасом вспоминают свою первую брачную ночь, — еле слышно пробормотала она.
— Вы преувеличиваете.
— Да что вы об этом знаете, Бенедикт? Мужчин такие вещи не заботят. Они думают только о том, чтобы получить удовольствие, и не желают знать, что чувствует при этом женщина.
— Не все мужчины такие. Вот я, например, совсем не такой, Женевьева. Неужели вы не заметили, что во время физической близости я думаю прежде всего о том, чтобы доставить удовольствие женщине.
Женевьева тяжело дышала, он видел, как вздымается и опадает под платьем ее пышная грудь.
— Мужчины считают, что женщины — всего лишь предмет для удовлетворения их похоти, и ничего больше. Отверстие, в которое можно в любой момент вставить член.
— Хватит, Женевьева! — резко оборвал он. Его покоробила ее грубость. Он никак не ожидал от нее такого. — Неужели я хоть раз вел себя по отношению к вам подобным образом? В Воксхолл-Гарденз или сегодня в вашей спальне? Я всегда относился к вам с нежностью и уважением. Очень жаль, что ваш покойный муж вел себя с вами иначе.
— Вы… — покраснев or смущения, начала она, но Бенедикт перебил ее:
— Вспомните, разве я взял вас силой, когда увидел ваше нежелание заняться любовью? Я уважаю вас, и ваши желания для меня — закон. Странно, почему вы этого не понимаете.
— Я это понимаю, но… — сказала Женевьева, стараясь не смотреть в угольно-черные глаза Бенедикта.
— Но если понимаете, в чем тогда проблема? Согласен, ваш брак был ужасен, но все прошло.
— Неужели вы не видите разницы между тем, что произошло между нами в Воксхолл-Гарденз, и… — Женевьева всхлипнула, слезы опять брызнули у нее из глаз. — В Воксхолл-Гарденз я думала, что вы не такой и с вами все будет по-другому… Думала, что вам можно доверять. Что я смогу… Пожалуйста, уйдите, Бенедикт! Пожалуйста!
61 
