17 
— Вы! Меня зовут Юкико. Я и не знала… — пробормотала та и по-детски потянулась к гостье, но, заметив недовольство отца, тут же снова засмущалась.
— Папа…
— Ну?
— А что с Джо? Он какой-то взбудораженный.
— На него бродячая собака кидалась.
— Ооой!
Юкико бросила взгляд на веранду, потом с упреком посмотрела на отца, но ничего не сказала и продолжала стоять со смущенным видом.
— Юкико, ворону зовут Джо?
— Да. Старина Черный Джо.
— А сокращенно, значит, просто Джо!
— Юкико! — вмешался в их разговор господин Нэдзу. Ему, похоже, не нравилось, что дочь так непринужденно беседует с посторонним человеком. — Сегодня вторник?
— Да.
— А по вторникам ты ходишь на занятия к учителю Мидзусиме, так?
— Ваша девочка тоже учится рисованию у господина Мидзусимы?
Мидзусима Кодзо жил на одном этаже с Дзюнко. Это и есть тот самый Господин Художник с черненькими усиками.
— Да, но у меня плохо получается.
— Чем ерунду болтать, лучше отправляйся быстро. Вечером еще будешь мне с мимеографом помогать.
— Хорошо, папа. — Юкико печально опустила длинные ресницы. — А вы посидите у нас еще.
— Хорошо, счастливо тебе. Я тут немного с твоим отцом задержусь.
Первый класс средней ступени. Как раз тот возраст, когда появляется интерес к отношениям между мужчиной и женщиной. Пока девочка возилась в соседней комнате, Дзюнко, потягивая чай, на всякий случай молчала.
— Ну так я пошла, папа.
— Да-да.
Отец с дочерью попрощались через перегородку, и Юкико уже выходила из прихожей, как снаружи опять кто-то вошел в дом.
— Эй, Юкико, куда собралась?
Судя по голосу, это молодой здоровенный парень. Явно запыхавшийся.
— Похоже, к вам гость.
Дзюнко в замешательстве опустила чашку с чаем, но Нэдзу отозвался как ни в чем не бывало:
— Да, это Эномото-кун.
— Эномото?
— Парнишка из семнадцатого корпуса. Кстати, живет на том же этаже, что и Киёми, о которой мы с вами беседовали.
— Это у него мать дает уроки икебаны и чайной церемонии?
— Да.
— Он такой высоченный. Еще школьник?
— Да, но в школу почти не ходит.
— Чем же он занимается?
— Ходит в Центр актерского мастерства студии Тэйто.
— Что, кинозвезда?
— Ну, до кинозвезды еще не дошло. Так сказать, в перспективе.
Дзюнко с любопытством взглянула на Нэдзу. До сих пор на все ее вопросы он отвечал с полным безразличием, но, когда речь зашла о молодом парне по имени Эномото, в уголках глаз его вдруг появились добрые морщинки, а лицо потеплело.
До сих пор Дзюнко считала, что Нэдзу производит впечатление дурного человека. Видя его порой сидящим в отрешенной задумчивости на веранде, она не могла не ощутить плотно окутывавшую его пелену одиночества. У нее родилось подозрение, что его гнетет бремя мрачного прошлого. Но оказывается, она напридумывала лишнего, и у этого человека совершенно неожиданно тоже обнаружились симпатичные черты.
Из прихожей донеслось прощальное детское «bye-bye», а в кухне раздались чьи-то шаги.
— Простите, у вас гость?
— А, Кэн-тян, заходи.
— Не помешаю?
— Вы не против, госпожа Дзюнко?
— Нет, конечно.
Дзюнко пребывала в полном замешательстве. Вообще-то ей надо было кое о чем переговорить с Нэдзу, пока Киндаити Коскэ не спустился с крыши и не пришел к ней. Но с другой стороны, ей любопытно было пообщаться с молодым человеком, которого назвали «кинозвездой в перспективе».
Она поудобнее устроилась на стуле, перегородка раздвинулась, и появилось знакомое улыбающееся лицо. Вот уж действительно высок. Чуть ли не метр восемьдесят, мог бы потолки подпирать.
Эномото Кэнсаку взглядом поприветствовал Дзюнко и обратился к хозяину:
— Слышали, у нас там человека убили?
— Кэн-тян, ты что, специально из-за этого ко мне примчался?
— Да ну вас! Я сам об этом узнал, когда уже сюда шел.
— Да? А что ты такой взволнованный?
— Мне роль дали! Буду играть младшего брата главного героя Мисимы-сан, там и любовная сцена есть с Матидой Ёко. Правда, в конце меня убивают.
— А, «Поединок в волнах»?
— Ну да. Вы знаете?
— Я этот сценарий сам им недавно распечатывал. Что ж, роль серьезная.
— Вот именно, я так обрадовался! Ну, думаю, надо непременно вам и матери доложиться. Вскочил на велосипед и помчался!
17 
