18 
— Простите меня за вопрос, — не удержалась Дзюнко, — а какое к вам имеет отношение господин комендант?
— Так меня на Тэйто взяли по его рекомендации.
— Ой, ну надо же! А я и не знала, что вы, господин Нэдзу, связаны с Тэйто.
— Директор Тэйто господин Ватанабэ и дядя Нэдзу — давние друзья.
— Вот как!
Дзюнко несколько удивилась и хотела было что-то сказать, но Нэдзу не дал ей такой возможности.
— Кэн-тян, ты ведь знаешь эту даму?
— Знаю. Вы госпожа Судо? Я вчера вечером видел вашего мужа.
— Как! Эномото-сан, где ты его встретил?
— У входа в квартал. Он из автобуса выходил. Выпивши был немного. Да, а у вас, дядя Нэдзу, вчера посетительница была, верно? Дама…
Брови Нэдзу удивленно шевельнулись:
— Ты это откуда знаешь?
Голос его прозвучал холодно.
— Так… это…
— Нет, вы меня простите, — взволнованно перебила Дзюнко, — но мне очень нужно спросить. Слушай, Эномото-сан, вот ты сказал, что вчера вечером встретил моего мужа у входа в квартал. Во сколько это было?
— Часов в десять, наверное. Я когда домой пришел, уже начало одиннадцатого было. — Кэнсаку с удивлением взглянул на Дзюнко. — А что, с вашим мужем что-то случилось?
— Нет, то есть… Ты лучше рассказывай, рассказывай. Он потом куда пошел от входа?
— А! Так он вчера не вернулся домой? Госпожа Дзюнко, получается, что он отправился туда в то самое время.
Нэдзу резко встал, ленивой походкой подошел к окну и задернул штору. Этот намек явно насторожил Кэнсаку, который испуганно переводил взгляд с одного собеседника на другого. Он сразу понизил голос:
— Дядя Нэдзу, а то убийство — говорят, это хозяйка «Одуванчика»?
— Подожди, скажи-ка лучше: ты что же, знаешь в лицо мужа госпожи Дзюнко?
— Знаю. Мне его как-то Киёми показывала. Сказала, вон муж той красивой дамы из восемнадцатого корпуса.
Искренний, очень прилично воспитанный юноша! Но Дзюнко сейчас было не до того.
— Эномото-сан, прости меня за настойчивость, но все-таки — что там было дальше с моим мужем? После того, как вы встретились у входа?
— Ах да! С ним была женщина. Они одним автобусом, видно, приехали. Я с ним поздоровался, а он поближе подошел и спрашивает: «Ты что, отсюда?» Вот тут-то я и заметил, что он выпивши.
— И что же?
— Я ему сказал, что в семнадцатом корпусе живу, а он спросил, нет ли у нас в квартале человека по имени Нэдзу Гоити. Говорит, имя-то знакомое, а кто, не припомню. Я ответил, что это комендант пятого участка, в восемнадцатом корпусе живет, квартира один. А он: «Ну тогда проводи-ка туда эту даму». А сам между восьмым и девятым корпусом по дорожке на запад повернул.
— На запад — это, получается, в торговые ряды, где «Одуванчик»?
— Да-да. Я его даже сзади окликнул: мол, Судо-сан, ваш корпус восемнадцать, это еще дальше прямо надо пройти. Думал, что он спьяну дорогу перепутал.
— Что мой муж ответил?
— Он сказал: «Знаю-знаю, но у меня там еще дело есть», А потом очень странную фразу добавил.
— Странную?
— Что-то вроде: ишь, ловко прикидывается хитрюга, ну да ничего, уж сегодня-то выведу на чистую воду, не будет больше никому пакостить. Ну в общем, смысл такой был… А потом как-то злобно расхохотался и пошел себе, пошатываясь.
— И было это все вчера, часов в десять вечера? — вмешался Нэдзу.
— Да.
— Но муж ваш домой так и не пришел? — обратился он теперь к Дзюнко.
Та сидела серая до самых губ.
Мрачное молчание тяжело повисло в комнате. Нэдзу из-за края шторы посматривал на улицу.
— Эномото-кун, это все, что ты знаешь о господине Судо?
— Ну я потом еще проводил сюда ту гостью. Очень красивая дама, правда ведь?
Нэдзу ничего не ответил на этот вопрос. Он продолжал смотреть на улицу в щель шторы. Может быть, не потому, что его там что-то заинтересовало, а чтобы Кэнсаку не мог видеть его лица?
— Немножко на Юки-тян похожа. Я-то слышал, что ее мама умерла, вот и подумал — может, тетка какая-нибудь. Спросил даже.
— И что она ответила?
— Да ничего…
— Слушай, Эномото-кун… нет, Кэн-тян! — Нэдзу резко повернулся. — Откровенно говоря, госпожа Судо пришла ко мне по делу. Мы его уже начали обсуждать, а тут ты ввалился. Извини, что выпроваживаю, но сейчас тебе лучше уйти.
Нэдзу не успел договорить до конца, как Кэнсаку был уже около перегородки.
— Ох, извините!
— Минутку, Кэн-тян, подожди.
18 
