очень нудно 
99 
– Но это ложь, ложь! – кричала Лукреция.
Папа старался сохранять терпение и привычную мягкость, но все же пенял ей на то, что его маленькая дочурка – самая любимая из всех детей – так огорчает своего отца.
Она пыталась объясниться:
– Дело не столько во лжи, отец, сколько в том, до какой степени такое заявление унизит и оскорбит моего мужа! Его во всеуслышание объявят импотентом!
– Дорогая моя, с какой стати тебе так беспокоиться на его счет? Да он может снова жениться и доказать свои мужские достоинства!
– Но кто согласится выйти замуж за человека, о котором сказано, что он не в состоянии иметь детей?
– Все это глупости, детка. Подпиши документ. Это так просто! Вот здесь поставь свое имя… и скоро все будет в порядке.
Но она отказывалась снова и снова.
А в это время Джованни Сфорца, уже узнавший, на каком основании Папа намеревается совершить развод, разразился громкими и яростными протестами.
Это все вранье, что брак не осуществился, кричал он. Да он, Джованни Сфорца, «осуществлял» его тысячу раз!
Он решил, что пора обращаться за помощью, и во весь опор помчался в Милан, посоветоваться со своими кузенами. Раньше они не очень-то стремились ему помогать, но теперь семья непременно сплотится – ведь одному из Сфорца грозит чудовищное унижение.
У Лудовико были свои проблемы, и он не очень-то обрадовался встрече с родичем. Похоже, что французы снова собираются вторгнуться в Италию, и тогда Милан станет их первой жертвой. В таких обстоятельствах Лудовико может понадобиться поддержка Александра, а разве он сможет на нее надеяться, если воспротивится Папе? И Лудовико не станет помогать этому бедняге Джованни Сфорца…
– Мой дорогой кузен, – сказал Лудовико, – вы не согласны на развод? Но почему? Вскорости вся эта история закончится, а вместе с нею и ваши проблемы.
– Но разве вы не понимаете, насколько чудовищно это предложение?
– Я вижу только, что Папа разрешает вам оставить приданое Лукреции – конечно, если вы согласитесь. К тому же он не собирается лишать вас своего расположения.
– Приданое! Расположение! В обмен на то, что я позволю себя ославить? Объявить импотентом?
– А приданое-то богатое, да и папским расположением тоже не стоит пренебрегать!
– Кузен, я задам вам вопрос: если бы ваша мужская сила оказалась под сомнением, как бы вы себя повели?
Лудовико немного подумал, а потом ответил:
– Хорошо, Джованни. Есть способ доказать, что обвинения Борджа – ложные.
– Как это? – с надеждой спросил Джованни.
– Докажите это в присутствии нашего посла и папского легата. Пусть Лукреция приедет в замок Непи, и вы в присутствии свидетелей продемонстрируете, что можете быть хорошим супругом.
Джованни в ужасе отпрянул.
– Но, дорогой кузен, – мягко произнес Лудовико, – такое делалось и прежде. А если Лукреция откажется приехать, я могу предоставить в ваше распоряжение несколько куртизанок. Выберете из них ту, что больше вам по вкусу, – уверяю, наши миланки ничем не хуже римлянок.
– Но это совершенно невозможно!
– Что ж, я тебе предложил выход, – пожал плечами Лудовико. – Если вы отказываетесь, тогда люди вправе делать те выводы, которые пожелают.
– Я отказываюсь совершать все это на публике!
– А мне представляется, что это единственный способ противостоять обвинениям.
– В присутствии посла и папского легата! – вскричал Джованни. – А кто этот папский легат? Еще один Джованни Борджа, племянник Его Святейшества. Да я не сомневаюсь, что, если даже мне и удастся проделать это все при свидетелях, он все равно скажет, что я импотент! Вот еще один пример папского бесстыдства! А посол? Папа его просто подкупит или запугает до смерти!
Лудовико с грустью смотрел на родственника, но никакого другого решения предложить не смог. Джованни Сфорца – какой неудачник, надо же было так влипнуть: навлечь на себя ненависть и презрение самих Борджа! Но мало того, что он неудачник, – он глупец. Борджа хотят от него избавиться, а он всячески им препятствует…
Лукреция понимала, что она должна поставить свою подпись: она не могла им больше сопротивляться. Каждый день кто-то из братьев являлся к ней, каждый день ее приглашали к Папе. Она не может не подписать! Отец, хоть и не терял всегдашнего благодушия, все же начал выказывать признаки нетерпения; Чезаре сердился, а ведь он никогда раньше не сердился на Лукрецию! Джованни называл ее маленькой дурочкой: она не понимает, что все желают ей только добра!
99 
