22 
Я была в страхе – перед будущим, перед моим всемогущим отцом, в чьих руках находилась судьба моей матери, а значит – и моя.
Но тем не менее я была рада, что наконец узнала правду.
* * *
Реджинальд тоже был в Гринвиче, и мне захотелось поговорить с ним на эту тему.
– Теперь я знаю, что мучило все это время мою мать, – сказала я, – отец боится, что их брак – ненастоящий. Вам об этом известно, я полагаю.
– Да.
– Уверена, что нет такого человека при дворе, кто не знал бы.
– Да, – подтвердил он, – многие в курсе дела, хотя это и называется «королевской тайной».
– И что теперь будет?
– Ничего. Ваш отец женат на королеве, и ничего другого быть не может.
– Но если этот брак ненастоящий?
– Самый настоящий.
– Но, по мнению отца, он противоречит библейскому закону, так как моя мать была замужем за его братом Артуром.
– Долго же он думал, прежде чем прийти к такому выводу!
– Его натолкнуло на эту мысль то, что Бог не дает ему сына.
– Причины могут быть самые разные.
– Но он думает, что причина в том, что он женился на вдове брата.
Реджинальд покачал головой.
– Моя мать молится, чтобы Господь даровал ей сына. Тогда бы все было хорошо.
– Дорогая принцесса, – грустно сказал Реджинальд, – вы еще слишком молоды, чтобы забивать себе голову подобными проблемами.
– Но они имеют ко мне самое прямое отношение!
– Ах вот оно что! Вас беспокоит, что вы потеряете право на трон. Если у вашего отца так и не будет сына, королевой станете вы. Это так важно для вас?
Я колебалась. Вспомнила Ладлоу, те несколько месяцев, когда я была королевой в миниатюре. Власть. Да, вкус ее был мне приятен. И у меня были все права на престол, если… если только не появится брат.
– Понятно, – сказал Реджинальд. – Вы уже заражены честолюбием.
– А вы не честолюбивы?
Он задумался.
– В каждом из нас есть семена честолюбия, – сказал он после долгой паузы, – кому-то важно иметь корону, а кто-то стремится к спокойной жизни – это тоже своего рода честолюбивая мечта.
– Вы могли бы занять высокое положение в церковной иерархии.
– Не уверен, что мне этого хочется. Моя мечта – увидеть мир… многое узнать. Есть столько всего, о чем мы не имеем представления. Вы это поймете, когда станете старше. А теперь… не надо сокрушаться. Уверен, все пройдет. Ваш отец сейчас в состоянии крайнего напряжения. С мужчинами это бывает в определенные периоды жизни. Ему нужен сын. И поэтому он чувствует себя ущербным. Пытается найти объяснение, причину. Но это пройдет. Должно пройти. Папа никогда не даст ему того, что он просит. И потом, нельзя забывать об императоре Карле.
– А император какое отношение имеет к этому?
– Император, – ответил он тем же ровным тоном, – племянник королевы и никогда не допустит, чтобы ее отвергли. Это было бы оскорблением для Испании. Император – самый могущественный человек в Европе… а его последние успехи в войне с Францией еще более укрепили его могущество. У него в плену – сыновья французского короля.
– И мой жених…
– Ох уж эти союзы, эти браки! Кто их принимает всерьез, особенно, когда они заключаются между детьми?
– Вы меня успокаиваете, Реджинальд.
– Рад бы всегда это делать, будь на то моя власть.
Он нагнулся и поцеловал меня в лоб.
Я была благодарна Реджинальду.
* * *
В те тревожные дни меня утешало только то, что мы с матерью живем вместе и что есть Реджинальд, с которым можно отвести душу.
Моя мать всегда дружила с графиней. И сейчас они подолгу беседовали, как самые близкие люди.
После нескольких месяцев, проведенных в Ладлоу, я рассталась со многими детскими иллюзиями, поняв, что значит управлять страной.
Но в связи с трагедией, которую переживала моя мать, мне пришлось еще серьезнее задуматься над многими вещами.
Однако я почти ничего не знала. И это приводило меня в уныние, потому что вокруг происходили важные события, о которых я могла лишь догадываться.
Часто мы проводили время вчетвером – моя мать, графиня, Реджинальд и я. Они очень поддерживали мою бедную мать в эти тяжелые дни, но вряд ли кто-то мог отвратить от нее нависшую угрозу.
После смерти принца Артура она познала и бедность, и унижение, когда ее отец не захотел, чтобы она вернулась в Испанию, а мой дед не желал видеть ее в Англии. Так она прожила семь лет, пока мой отец, как благородный рыцарь, не предложил ей руку и сердце. И теперь она могла оказаться вновь примерно в таком же положении, как когда-то.
22 
