Последние отзывы

  31  

Слепнево

* * *

• С первым звуком, слетевшим с рояля,
• Я шепчу тебе: «Здравствуй, князь».
• Это ты, веселя и печаля,
• Надо мной стоишь, наклонясь,

• Но во взоре упорном и странном
• Угадать ничего не могу,
• Только в сердце моем окаянном
• Золотые слова берегу.

• Ты когда-нибудь, скукой томимый,
• Их прочтешь на чужом языке
• И подумаешь: мне серафимы
• Оснащают корабль на реке.

1917

Живи Анреп в России, от роковой страсти первой поэтессы серебряного века очень скоро и следа б не осталось. Но он в год знакомства с Ахматовой (весна 1915-го) проживал в Англии, в Петербурге бывал редко, по служебной надобности (как подданный Российской империи и офицер запаса, Борис Анреп в войну, в 1915 г., был призван в армию).

Возвращаясь ранней весной 1917 года из Петербурга в Лондон, Анреп вскружил голову жене родного брата. Жениться на ней он не мог, поскольку был женат, и уже вторым браком, однако не растерялся, а поселил свояченицу в своем лондонском доме на положении запасной наложницы. Вполне вероятно, что эта история дошла до Анны Андреевны; ее могла просветить на сей счет первая жена Бориса Васильевича Юния Анреп, с которой Ахматова была в приятельских отношениях. Во всяком случае, летом 1917 года отношение Анны Андреевны к Анрепу необъяснимо меняется. Об этом свидетельствуют следующие стихи:

• Ты – отступник: за остров зеленый
• Отдал, отдал родную страну.
• Наши песни и наши иконы,
• И над озером тихим сосну.
• Для чего ты, лихой ярославец,
• Коль еще не лишился ума,
• Загляделся на рыжих красавиц
• И на пышные эти дома?
• Так теперь и кощунствуй, и чванься,
• Православную душу губи,
• В королевской столице останься
• И свободу свою полюби…

Дата написания – июль 1917-го– политический подтекст отменяет; он будет закреплен за этим знаменитым текстом позднее, после его опубликования в левой газете «Воля народа» в апреле 1918-го, когда слова отступник и белоэмигрант станут синонимами.

* * *

• Когда в тоске самоубийства
• Народ гостей немецких ждал
• И дух суровый византийства
• От русской Церкви отлетал,

• Когда приневская столица,
• Забыв величие свое,
• Как опьяневшая блудница,
• Не знала, кто берет ее, —

• Мне голос был. Он звал утешно,
• Он говорил: «Иди сюда,
• Оставь свой край глухой и грешный,
• Оставь Россию навсегда.

• Я кровь от рук твоих отмою,
• Из сердца выну черный стыд,
• Я новым именем покрою
• Боль поражений и обид».

• Но равнодушно и спокойно
• Руками я замкнула слух,
• Чтоб этой речью недостойной
• Не осквернился скорбный дух.

Осень 1917

Петроград

* * *

• Я именем твоим не оскверняю уст.
• Ничто греховное мой сон не посещает,
• Лишь память о тебе, как тот библейский куст,
• Семь страшных лет мне путь мой освещает.

• И как приворожить меня прохожий мог,
• Веселый человек с зелеными глазами,
• Любимец девушек, наездник и игрок
• . . . .

• Тому прошло семь лет.^[20]

• Октябрь,
• Как листья желтые, сметал людские жизни.
• А друга моего последний мчал корабль
• От страшных берегов пылающей отчизны.

1924 <<?>>

* * *

Ни Анреп, ни Ахматова свои отношения, конечно же, не афишировали, однако они не остались тайной двоих. Так, строки «Все тот же вздох упруго жмет твои надломленные плечи о том, кто за морем живет и кто от родины далече» в посвященном Ахматовой стихотворении Есенина свидетельствуют, что о ее романе с живущим за морем человеком судачили не только в дружеском окружении, но и в более широких литературно-художественных кругах.

• В зеленой церкви за горой,
• Где вербы четки уронили,
• Я поминаю просфорой
• Младой весны младые были.

• А ты, склонившаяся ниц,
• Передо мной стоишь незримо,
• Шелка опущенных ресниц
• Колышут крылья херувима.

• Но омрачен твой белый рок
• Твоей застывшею порою,
• Все тот же розовый платок
• Застегнут смуглою рукою.

• Все тот же вздох упруго жмет
• Твои надломленные плечи
• О том, кто за морем живет
• И кто от родины далече.

• И все тягуче память дня
• Перед пристойным ликом жизни.
• О, помолись и за меня,
• За бесприютного в отчизне!

Сергей Есенин

  31