52 
* * *
- Пусть даже вылета мне нет
- Из стаи лебединой…
- Увы! лирический поэт
- Обязан быть мужчиной,
- Иначе все пойдет вверх дном
- До часа расставанья —
- И сад – не сад, и дом – не дом,
- Свиданье – не свиданье.
1960-е годы
* * *
- Мне безмолвие стало домом
- И столицею – немота.
1960-е годы
* * *
- Как слепоглухонемая,
- Которой остались на свете
- Лишь запахи, я вдыхаю
- Сырость, прелость, ненастье
- И мимолетный дымок…
1960(?)
* * *
- И это б могла, и то бы могла,
- А сама, как береза в поле, легла,
- И кругом лишь седая мгла.
1960
* * *
…Легкая метель. Спокойный, очень тихий вечер… я все время была одна, телефон безмолвствовал. Стихи идут все время, я, как всегда, их гоню, пока не услышу настоящую строку. Весь декабрь, несмотря на постоянную боль в сердце и частые приступы, был стихотворным, но «Мелхола» еще не поддается, т. е. мерещится что-то второстепенное. Но я ее все-таки одолею.
1961
Анна Ахматова. Из «Записных книжек»
МЕЛХОЛА
Но Давида полюбила… дочь
Саула, Мелхола.
Саул думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью.
Первая Книга Царств
- И отрок играет безумцу царю,
- И ночь беспощадную рушит,
- И громко победную кличет зарю,
- И призраки ужаса душит.
- И царь благосклонно ему говорит:
- «Огонь в тебе, юноша, дивный горит,
- И я за такое лекарство
- Отдам тебе дочку и царство».
- А царская дочка глядит на певца,
- Ей песен не нужно, не нужно венца,
- В душе ее скорбь и обида,
- Но хочет Мелхола – Давида.
- Бледнее, чем мертвая; рот ее сжат;
- В зеленых глазах исступленье;
- Сияют одежды, и стройно звенят
- Запястья при каждом движенье.
- Как тайна, как сон, как праматерь Лилит…
- Не волей своею она говорит:
- «Наверно, с отравой мне дали питье,
- И мой помрачается дух.
- Бесстыдство мое! Униженье мое!
- Бродяга! Разбойник! Пастух!
- Зачем же никто из придворных вельмож,
- Увы, на него не похож?
- А солнца лучи… а звезды в ночи…
- А эта холодная дрожь…»
1922–1961
* * *
Слушала стрекозиный вальс из балетной сюиты Шостаковича. Это чудо. Кажется, его танцует само изящество. Можно ли сделать такое со словом, что он делает с звуком?
Ноябрь 1961
Анна Ахматова. Из «Записных книжек»
ПРИ МУЗЫКЕ
Не теряйте отчаянья.
Н.П.
- Опять проходит полонез Шопена…
- О Боже мой! – как много вееров
- И глаз потупленных, и нежных ртов…
- Но как близка, как шелестит измена.
- Тень музыки мелькнула по стене,
- Но прозелени лунной не задела.
- О, сколько раз вот здесь я холодела
- И кто-то страшный мне кивал в окне.
- . .
- И как ужасен взор безносых статуй,
- Но уходи и за меня не ратуй
- И не молись так горько обо мне
- . . .
- И голос из тринадцатого года
- Опять кричит: «Я здесь, я снова твой!..
- Мне ни к чему ни слава, ни свобода,
- Я слишком знаю», – но молчит природа
- И сыростью пахнуло гробовой.
##20 июля 1958
Комарово
* * *
- Больничные молитвенные дни
- И где-то близко за стеною – море
- Серебряное – страшное, как смерть.
1 декабря 1961
Больница
* * *
- Недуг томит – три месяца в постели.
- И смерти я как будто не боюсь.
- Случайной гостьей в этом страшном теле
- Я, как сквозь сон, сама себе кажусь.
1961
* * *
Кто только в эти годы к ней не ходил! В домашней среде это называлось «Ходынка» или «Ахматовка». Молодые поэты, старые девы, иностранцы всех мастей; «космополиты, патриоты, москвич в гарольдовом плаще…» Бог знает кто считал своим долгом побывать у Ахматовой. Дело дошло до того, что на собственном автомобиле прибыл с супругой Леонид Соболев. Забыв все, держался как гардемарин и чуть ли не по-французски говорил (Ахматова ведь из морской семьи).
Иностранцев было неистовое количество. Кажется, начала эту серию я, приведя в ардовскую квартиру на Ордынке своего дядю – американского профессора биофизики и биохимии Юджина Рабиновича, приехавшего в 1960 году. Он всю жизнь преклонялся перед Ахматовой и мечтал с ней познакомиться. Он рассказал Анне Андреевне, что в эмиграции, в тридцатых годах, когда казалось, что все уже кончено и никакой голос уже не будет услышан ни там, ни тут, он с друзьями по памяти, от руки составил «манускрипт» – полное собрание стихов Ахматовой. Она была глубоко растрогана.
52 
