168 
За ними в золотистом экипаже, одетая в золотой наряд, ехала невеста. Издали она выглядела довольно красивой – а кто бы не выглядел в таком наряде и таком окружении? – но черты ее лица, если присмотреться повнимательней, были чуть грубоваты. Да, Мария-Терезия не блистала красотой. Как жаль, что у Анны не хватило терпения подождать, пока моя Генриетта станет желанной партией для Людовика! Какой прекрасной невестой была бы моя малышка! Но все равно я бы ее не одела в золотую парчу. Золото выглядит несколько вульгарно, особенно в сочетании с множеством разноцветных драгоценностей. На Генриетте было бы серебристое платье, усеянное одними лишь бриллиантами.
Но какой теперь прок от всех этих мечтаний?! Французский король достался маленькой инфанте. Я знала, что вскоре они об этом пожалеют.
Наблюдая за шествием, я вдруг заметила, что следом за каретой невесты движется экипаж французской принцессы, в котором сидит моя племянница, мадемуазель де Монпансье. Она посмотрела вверх, и наши взгляды встретились. Я скривила губы в язвительной усмешке, умудрившись изобразить на лице немного сострадания. Она все поняла и отвернулась.
Моя улыбка ясно говорила: «Дорогая моя племянница, бедная моя девочка, ты опять оказалась не у дел. Не так-то легко будет найти тебе жениха».
Я догадывалась, что теперь она попытается соблазнить Филиппа. Но нет! Этому не бывать! Дочь и сестра короля выше по своему положению дочери брата короля – особенно такого, который опозорил себя, связавшись с фрондистами.
На следующий день после прибытия в Париж Людовика с невестой Анна пригласила меня к себе. Она поспешила навстречу мне и, улыбаясь, ласково обняла. Королева явно намеревалась сообщить мне какое-то приятное известие.
– Если бы вы знали, как я счастлива! – сказала она. – Мой сын Филипп только что был у меня и открыл мне свое сердце. Он влюблен и намеревается просить руки своей избранницы.
Я чуть не задохнулась от волнения. Очевидно, речь идет о Генриетте – иначе Анна не выглядела бы такой радостной.
Я опустила глаза, пытаясь успокоиться, а французская королева тем временем продолжила свою речь:
– Он хотел бы жениться на Генриетте.
Господи, до чего же замечательно все складывалось! Правда, Людовик, к сожалению, сделал свой выбор не в пользу моей дочери, но Филипп был для нее отличной партией. Если бы Людовик умер бездетным (хотя эта маленькая испанка вполне могла оказаться очень и очень плодовитой), Генриетта стала бы королевой Франции!
– Я так рада за всех нас, – сказала Анна. – И мой мальчик очень влюблен…
Трудно было представить Филиппа влюбленным в кого-нибудь, кроме самого себя… если не считать, конечно, его давней привязанности к молодому графу де Гишу, который в весьма нежном возрасте был обвенчан с богатой девицей из семейства де Сюлли, но никогда не проявлял интереса к своей жене, а предпочитал не разлучаться с Филиппом. Впрочем, сейчас это меня не слишком занимало. Филипп был братом короля и стоял ближе всех к трону, к тому же Генриетта много лет знала его, и, если они поженятся, ей не придется покидать Францию, а значит, и меня. Я была просто счастлива!
Анна прекрасно понимала, насколько будущий брак выгоден обеим странам.
– Знаете, – сказала она, – Людовик уже дал брату разрешение жениться, и кардинал тоже одобрил выбор Филиппа.
«Еще бы! – подумала я. – Старая лиса имеет отличный нюх. Людовик женится на Испании, а Филипп – на Англии!»
К моему восторгу примешивалась и изрядная доля злорадства. Я была хорошо осведомлена о том, что мадемуазель де Монпансье попыталась заполучить себе в мужья Филиппа, когда узнала о предстоящей свадьбе Людовика. Помолвка принца должна была стать для нее тяжелым ударом, и мне не терпелось увидеть ее вытянувшееся лицо. Бедняжка! Теперь уже ясно, что ей суждено навсегда остаться старой девой.
Что до Генриетты, то она отнюдь не выглядела счастливой. Она только спросила меня:
– Филипп действительно собирается жениться… и жениться именно на мне?
Временами я плохо понимала свою дочь. Почему она оставалась такой равнодушной? Почему не кинулась мне на шею, узнав о такой замечательной новости?
– Конечно, он женится на тебе, – заверила я дочь. – В конце концов, это его долг по отношению к собственной стране. Послушай, дорогая моя, если Людовик внезапно умрет, твой муж станет королем!
– Не надо так говорить, матушка, – прошептала Генриетта.
168 
