очень нудно 
58 
– Интересно, сколько разочарованных жен уже бросали в лицо своим мужьям подобные слова? То же могли бы сказать и мужья. Тебе бы надо было остаться в пещере вчера ночью. Мы посвятили бы тебя в тайну моего клуба адского огня. Что ты об этом думаешь? Ты ведь уже как-то столкнулась с этим, правда? Ты нашла дверь, но она была заперта. А ты помнишь тот день в галерее, когда я рассказал тебе о Гарри Сент-Клере? Иногда мне кажется, что я – это Гарри, родившийся сто лет спустя. Я так похож на него!.. Тебе ведь нравятся рассказы о прошлом, не так ли? Тогда послушай историю нашего дома. Этот храм под холмом построил Гарри. Я нашел его еще мальчиком. О нем сообщалось в одном старинном документе. Мне удалось открыть дверь. Потом, когда я учился в университете, я приказал сделать для нее новый замок. Там собирался тесный круг моих друзей. Построил же сэр Фрэнсис Дэшвуд свой храм в Медменхэме, почему бы Гарри не устроить свой здесь?.. Только подумай – сто лет назад Гарри и его кружок занимались почти тем же самым, чем мы занимаемся сейчас! История повторяется. Страшно интересно, ты не находишь? Как видишь, во всем этом нет ничего нового. Возможно, правда, мы несколько увлеклись наркотиками. Хотя и Гарри их употреблял. Это так восхитительно! Когда человек находится под воздействием наркотиков, нет ничего – или почти ничего, – что он не мог бы сделать. Я могу тебе сказать…
– Пожалуйста, не надо! – запротестовала я. – Я не хочу ничего слышать.
Посмотрев на мужа в упор, я спросила:
– А что ты скажешь о ребенке Амелии? Он изумленно уставился на меня.
– Ты сказал, что встретил ее в городе. Зачем? Это очевидно – затем, чтобы привезти ее домой, а по дороге слегка перевернуться. Конечно, карета бы не пострадала, а Амелия лишилась бы ребенка. По крайней мере, попытаться стоило.
Он не произносил ни слова. В ту минуту мне почудилось, что это опять тот прежний Обри, каким он был в начале нашего знакомства. В его глазах читалось искреннее раскаяние.
– Мне следовало бы догадаться, – сказала я.
– Да, так случилось, – заторопился он. – Но такие вещи случаются сплошь и рядом. Я не собирался…
– Зачем же тогда ты поехал встретить ее? Конюх должен был привезти ее. Ты все это подстроил нарочно!
– Но у нее все время случались выкидыши. Она потеряла всех своих детей. Любой пустяк…
– И поэтому ты решил устроить… этот пустяк.
– Но послушай, так случилось! Такие вещи случаются. Зачем ворошить прошлое? Все позади.
– Мне осталось сказать тебе только одно, – продолжала я. – Сегодня днем я уеду из этого дома.
– И куда же ты поедешь?
– К отцу, разумеется.
– Понятно. Тебе, так строго придерживающейся условностей, не стоит совершать таких безумных поступков.
– Я забочусь не об условностях, а о приличии. Я не хочу, чтобы мой ребенок вырос в таком ужасном доме.
– Значит, ты предполагаешь забрать моего сына из его дома?
– Ну конечно, он поедет со мной!
Он медленно покачал головой. Остатки прежнего Обри окончательно исчезли. На его устах играла улыбка, при виде которой меня сковал страх. То, что он потом сказал, лишь подтвердило мои опасения.
– Ты, кажется, делаешь вид, что я не играл никакой роли в рождении этого мальчика. Но дело обстоит совсем не так, и любой суд скажет тебе об этом.
Я в ужасе уставилась на мужа. Он отлично понял охватившие меня чувства и продолжал:
– Ты, разумеется, можешь уехать отсюда, но ты не можешь забрать с собой моего сына.
У меня пересохло во рту. Я всем своим существом ощущала угрозу, исходившую от Обри.
– Так ты поняла? – продолжал он. – Можешь ехать куда тебе угодно. Конечно, к женам, решившим оставить своих мужей, свет обычно относится неблагосклонно, хотя некоторые все же отваживаются на этот неразумный поступок. Но забрать моего сына ты не сможешь.
– Почему ты все время называешь его «своим» сыном? – вскричала я. – Он ведь и мой тоже!
– Он наш, – согласился он. – Но я его отец. Наш мир, дорогая Сусанна, – это мужской мир. Я уверен, что такая мысль уже приходила в голову такой разумной женщине, как ты. Если ты уедешь и заберешь сына с собой, я скоро верну его на его законное место. Об этом позаботится суд.
– Но ты не любишь его!
– Он мой сын. Это его дом. Все здесь когда-нибудь будет принадлежать ему – и дом, и поместье, и даже храм. Все это станет его собственностью. А пока он будет воспитываться в этом доме. Я на этом настаиваю.
– Ты не можешь быть таким жестоким! Ты не можешь забрать у меня мое дитя!.
58 
