33 
Задача была чрезвычайно сложна: не было ни словаря, ни учебника, ни вспомогательных материалов. Изучение тибетского шло с помощью человека, знавшего персидский и тибетский. Но хотя Чома был прилежным учеником, этого было явно недостаточно, и он задумал продолжить изучение языка в тибетских монастырях. Английский патрон одобрил эти планы, и Чома с рекомендательными письмами в кармане отправился в ламаистский монастырь в Занскар, на гору Зангла, что в самой западной части провинции Ладак. Он прибыл туда 26 июня 1823 года.
Когда Кёрёши прибыл в Занглу, то уже немного говорил по-тибетски и сумел объяснить ламе свои цели, склонив его помочь ему в их достижении. Этого ученого ламу звали Сангье Пунтцог. В предисловии к своему словарю Чома Кёрёши дает ему самые лестные характеристики. О своем пребывании в монастыре Чома писал так: «За время моего пребывания в Занскаре я при искусном руководстве высокоученого ламы изучил грамматику тибетского языка и познакомился с некоторыми сокровищами литературы, соединенными в 320 толстых печатных томов, составляющих основу тибетской учености и религии».
Пищу Чомы в монастыре составлял лишь соленый чай с молоком и маслом. Как жил в их деревне венгерский ученый, в Зангле помнили и сто лет спустя. Когда в начале ХХ века в тех местах побывал другой европейский путешественник, он встретился со стариками, которые по устным рассказам знали о Скандер-беге (то есть господине Шандоре – так на восточный манер именовал себя Чома). Они рассказали, что Скандер-бег ходил в простой одежде тибетцев, состоящей летом из грубого сермяжного кафтана, шапки-скуфьи с отогнутыми краями и войлочных сапог или плетеных соломенных лаптей. Зимой же на это надевалась овчинная шуба, а на ноги – кожаные сапоги на шерстяной подкладке.
Один из древних стариков поведал, что Скандер-бег, читая, постоянно держал руки под одеждой, согревая их за пазухой или под мышками, и высовывал их на мгновение лишь для того, чтобы перевернуть страницу. А учитывая, что в долгие занглайские зимы температура обычно бывала минус 20–30 градусов, а в нетопленых монастырях минус 15–20, то можно лишь поражаться подвижническому труду венгерского ученого. Топить было нельзя, так как печей в Ладаке не было, а дым открытого очага, разъедая глаза, сделал бы работу невозможной.
В монастырь, или, по-местному, гомпа, построенный в горах над деревней, вела узенькая тропка над пропастью. В самой обители грубо тесанная каменная лестница шла наверх, на второй этаж, где келья 3 ґ 3 метра была жилищем венгерского ученого, которое он делил со своим наставником, другом и помощником – ламой. А доктор Джерард, английский врач-гуманист, объезжавший эти края, чтобы делать прививки от оспы, так увековечил его дни: «В этом месте он, лама и слуга в течение трех или четырех месяцев теснились в помещении 9 ґ 9 футов: они не решались покинуть это убежище, потому что почву устилал снег и температура была ниже нуля. Тут он сидел, завернувшись в бараний тулуп, скрестив на груди руки, и в такой позе читал с утра до вечера, после наступления сумерек учил без огня или света плошек, спал на полу, и только стены защищали его от суровости климата».
«Беру на себя смелость признаться, – писал Чома, – что я – не только лингвист, я изучил множество языков для того, чтобы проникнуть в сокровищницы давно прошедших эпох, узнать культурные тексты, приобрести полезные знания». Венгерский исследователь впервые поведал миру о скрытых в тибетских монастырях священных и научных текстах. Он впервые описал и изучил их, с помощью ученого ламы составил список сакральных выражений. Уже во время пребывания в Зангле он установил, что тибетская литература почти целиком состоит из точных, выверенных переводов классических санскритских текстов. А поскольку оригиналы на санскрите большей частью утрачены, то эти переводы – Канджур и Танджур – имеют исключительное значение в истории буддизма. Кроме того, чтобы сориентироваться в совершенно новой и неизведанной области – тибетской литературе, – Чома просил образованнейших лам Тибета для него составлять компендиумы, глоссарии, краткие справочники, проливавшие свет на отдельные научные вопросы. Поэтому многие современные ученые уже в нашем веке неоднократно находили в различных тибетских монастырях рукописи, в клеймах которых стояло: «Составлено по просьбе европейца Скандер-бега».
Накопленных знаний Чоме уже хватало для того, чтобы составить тибетскую грамматику, краткую историю Тибета, описать его географию и литературу. Кёрёши радовался скорому завершению своего труда, так как надеялся вернуться к истинной цели своего путешествия – поиску прародины венгров. В рукописях и печатных томах Танджура он встретил упоминания о загадочных югарах и их стране Югере, а также текст, переведенный, как было указано, с языка югаров. Он подозревал, что под этим именем скрываются угры, то есть венгры, а потому стремился проникнуть глубже в Тибет и в священную Лхасу, в книгохранилищах которой надеялся узнать много нового о югарах.
33 
