100 
Мой блокнот. Не сдаваться. Никогда не сдаваться.
«В чем смысл всех, — я сморкаюсь, резко вытираю нос, — этих убийств? Я думала, что Леонар убивает, чтобы получить наследство. На самом деле это несчастный идиот».
Протягиваю листок перед собой. Кристиан, запинаясь, читает вслух:
— Э, да она нас оскорбляет!
— Вовсе нет, она права! — говорит Мартина. — К чему вся эта мясорубка?
— Ну, если это убийца, это нормально, чтобы он убивал! — кричит Кристиан.
— Но не кого попало, дебил! — осаживает его Летиция.
— Ах ты! Я тебя предупреждал!
Звук пощечины, способной свалить быка. Летиция издает пронзительный вопль. После которого следует выстрел. Один-единственный. Сухой. Его эхо долго звучит в маленьком дворике. Уже такой знакомый запах сгоревшего пороха! Кристиан кричит от боли, и этот крик все усиливается, словно сирена.
— Ты что, больная? — рычит Ян. — Ты видела, что натворила? Кристиан! Кристиан! Она разнесла ему колено!
— Мне больно! — визжит Кристиан. — Ой, как мне больно!
— Надо успокоиться, — примиряющим тоном школьной учительницы говорит Франсина. — Надо успокоиться. Кристиан, перестань кричать, пожалуйста! Крик, как ты мог заметить, никогда еще не облегчал боль.
— Будет знать, как бить даму! — восклицает Летиция.
— Сучка! — орет Кристиан.
— Хватит вам! — кричит Мартина.
Совсем рядом со мной Иветт, Жюстина, мадам Реймон, они дрожат, они до смерти испуганы, я ловлю руку Жюстины, Иветт шепчет мне: «Надеюсь, они перебьют друг друга». Есть такой шанс. Но что до нас, нам надо воспользоваться собственными шансами. Я продвигаю кресло вперед, совсем чуточку. Слава Богу, Иветт понимает мое намерение и поворачивает меня в нужную сторону. Мы перемещаемся сантиметр за сантиметром, волоча за собой, как хвост, сморкающуюся Жюстину.
«Готические психопаты» орут друг на друга, с жаром обсуждая свои психо-артистические теории, а Кристиан скулит, как раненое животное.
— Основной вопрос — это мотивация! — вопит Ян. — Мотивация, мать ее!
— Логика — это императив нормы! — парирует Франсина. — Да здравствует анархистское искусство! Долой диктатуру разума!
— Вы самые настоящие дилетанты, — сокрушается Мерканти, — любители чертовы! Чтобы творить искусство, нужны не теории, а яйца!
— Ведь нашей целью было поли-экспрессивное произведение! — провозглашает Летиция.
И некоторое время они спорят. Мне вдруг вспоминаются занятия в университете: «В объединении злоумышленников извращенцы слишком часто находят помощь и конкуренцию, которые расширяют поле их деятельности и усиливают причиняемый ими вред». Закрытый клуб кровавых убийц.
Франсина ходит взад и вперед, декламируя обрывки фраз:
— Наши дорогие постояльцы… еще немного чаю… Вкусная еда так дорога, моя дорогая, что нам будет дороже…
Ян спрашивает, не сошла ли она с ума.
— Я повторяю свой текст, это для жандармов, — объясняет она.
— Но мы не станем дожидаться жандармов!
— Говори за себя! А я не знаю. В конце концов, судимостей у меня нет, так что не имею ни малейшего желания скрываться с такими поклонниками нормы, как вы.
Пока они обмениваются этими репликами, мы продолжаем уходить. Вот и пандус для колясок, Иветт ведет нас в дом. Нет! Надо было убегать в лес, в снег, под прикрытие деревьев и темноты. Что она делает? Шарит возле стены, скрип металла, это почтовый ящик? Она берет мою ручку, по чему-то ударяет, треск электричества, дикие крики:
— Опять вырубился свет!
— Ничего не видно!
— Надо подождать минутку, луна выйдет из-за облака.
— Осторожно, не стреляйте наобум!
— Ребята, не бросайте меня тут!
— Я устроила замыкание, — шепчет мне Иветт. — Так, теперь слушайте: тут сбоку, рядышком, идет спуск к лесу. Жюстина, садитесь на колени к Элиз, мадам Реймон будет вас толкать.
А она сама? Речи не может быть, чтобы она принесла такую жертву, я…
— А я пойду за Лорье и вашим дядюшкой, — добавляет Иветт. — Мы не бросим своих за линией фронта.
Иветт — героиня фильма о войне! Не будь ситуация так трагична, я бы улыбнулась.
Она поворачивает кресло к склону, Жюстина садится ко мне на колени, тяжесть холодной плоти, клацающие зубы. Мадам Реймон читает вперемешку «Аве, Мария!» и «Верую», ее назойливое бормотание напоминает жужжание мухи, бьющейся о стекло.
— Фернан, надо вытащить Фернана, — лепечет Жюстина.
— Я займусь им! — отвечает Иветт. — Ну, мадам Реймон, толкайте!
100 
