очень нудно 
163 
— То же самое говорит мой сын.
— Дальновидный человек.
— Для меня поездка была потрясающая. Такая бесконечно огромная страна, меня все время преследовало ощущение, что я в любую минуту могу исчезнуть. И никто не спросит про вот этого индивида, когда кругом так много других. Жаль, не было времени как следует поговорить с Хун.
Вечером они поужинали и снова погрузились в воспоминания. Биргитта все сильнее чувствовала, что ни в коем случае не желает снова потерять связь с Карин. Ведь нет больше никого, с кем она делила годы юности, никого, кто поймет, о чем она толкует.
Они засиделись допоздна и, перед тем как пойти спать, обещали друг дружке отныне встречаться чаще.
— Нарушь правила дорожного движения в Хельсингборге. Вступи в пререкания с полицией. И тогда определенно окажешься у меня в суде. Я вынесу приговор, и мы вместе пообедаем.
— С трудом представляю тебя в кресле судьи.
— Я тоже. Но ежедневно в нем сижу.
На следующий день подруги вместе доехали до Главного вокзала.
— Я возвращаюсь к своим китайским поэтам, — сказала Карин. — А ты что будешь делать?
— Во второй половине дня ознакомлюсь с двумя обвинительными заключениями. Одно по делу вьетнамской шайки, занимающейся контрабандой сигарет и наглыми нападениями на стариков. В шайку входят несколько весьма омерзительных юнцов. Второе обвинение касается женщины, которая жестоко обращалась со своей матерью. Насколько мне известно, ни мать, ни дочь умом не блещут. Вот чем я буду заниматься. Завидую тебе с твоими поэтами.
Они уже собрались распрощаться, как вдруг Карин схватила Биргитту за плечо:
— Я не спросила про события в Худиксвалле. Что там?
— Полиция, судя по всему, уверена, что преступления все-таки совершил тот, кто в тюрьме покончил с собой.
— В одиночку? Убил столько народу?
— Целеустремленный убийца вполне справится. Но мотив по-прежнему не выяснен.
— Безумие?
— Я и тогда не верила, и сейчас не верю.
— Ты поддерживаешь связь с полицией?
— Нет. Читаю, что пишут в газетах.
Биргитта проводила взглядом Карин, которая быстро шла по залу ожидания. Потом поехала в Каструп, разыскала на парковке свою машину и отправилась домой.
Старея, начинаешь отступать назад, думала она. Уже не летишь стремглав только вперед. Одновременно потихоньку, почти неприметно происходит отступление. Как наши с Карин разговоры. Мы ищем самих себя, какими мы были и какие есть, тогда и сейчас.
Около полудня она добралась до Хельсингборга. Поехала прямо в контору, сперва прочитала памятную записку Главного судебного ведомства, потом занялась ожидавшими делами. Подготовилась к слушаниям по делу о жестокой дочери, а материалы по вьетнамцам положила в сумку и пошла домой. На улице ощутимо потеплело. Деревья уже начали распускаться.
Неожиданно нахлынула радость. Биргитта остановилась, зажмурилась и глубоко вздохнула. Ни для чего покуда не поздно, подумала она. Я видела Китайскую стену. Есть и другие стены, а в первую очередь острова, где мне хочется побывать, прежде чем жизнь подойдет к концу и крышка захлопнется. Что-то говорит мне, что мы со Стаффаном все же преодолеем ситуацию, в которой очутились.
Материалы обвинения по вьетнамцам оказались сложными и труднообозримыми. Биргитта работала с ними до десяти вечера, причем дважды консультировалась по телефону с Хансом Маттссоном. Знала, что звонки на дом никогда его не раздражают.
Время подошло к одиннадцати, когда она наконец решила лечь спать. И тут в дверь позвонили. Она нахмурилась, но пошла и открыла. Никого. Шагнула на крыльцо, глянула на улицу. Мимо проехал автомобиль. А больше ни души кругом. Калитка закрыта. Мальчишки небось. Позвонят, а потом удирают.
Биргитта вернулась в дом и сумела заснуть еще до полуночи. Но в самом начале третьего проснулась — непонятно отчего. Она не помнила, что видела во сне, лежала и прислушивалась к темноте, не улавливая ни звука. И уже хотела повернуться на бок и уснуть, как вдруг села в постели. Зажгла лампу, навострила слух. Потом встала, открыла дверь в коридор. По-прежнему ни звука, ни шороха. Биргитта надела халат, спустилась вниз. Двери и окна заперты. Она подошла к окну, выходящему на улицу, отодвинула штору. Что это? Словно бы какая-то тень метнулась по тротуару и пропала. Да нет, померещилось. Она ведь всегда боялась темноты. Наверно, ее разбудил голод. Съев бутерброд и выпив стакан воды, она вернулась в постель и вскоре опять спала.
163 
