56 
Представив себе фигуру Хромого, его страстное и значительное лицо, Альдо тут же отбросил мысль о его сомнениях. Этот человек, призванный исполнить благородную миссию, этот рыцарь, достойный былых времен, был не из тех, кого можно запугать ужасным преступлением – он слишком хорошо знал, что это такое, – или еще одной смертью, даже если это смерть друга. Договор сохранял силу, иначе Хромой сумел бы положить ему конец, добавив несколько слов в своем послании. Морозини же был преисполнен полнейшей решимости оказать помощь, которую ждали от него. Завтра вечером он будет в Париже, а на следующий день, наверное, сможет сделать первый шаг, встретившись с Видаль-Пеликорном. Человек с таким именем наверняка неординарен.
Поезд мчался по широкой долине, начинавшейся за Варшавой. Несмотря на комфорт и уют в купе, Морозини почувствовал, что ему необходимо выйти из этой коробки. День, проведенный взаперти, вызвал у него желание подвигаться, повидать людей, хотя бы для того, чтобы избавиться от навязчивых размышлений о маленьком человеке в круглой шляпе. Глупо, но, как только Альдо начинал думать о нем, ему хотелось плакать...
Услышав звон колокольчика, означающий, что для первой группы пассажиров уже накрыты столы, Морозини отправился в вагон-ресторан. Церемонный метрдотель в коротких брюках и белых чулках провел его к единственному пока еще свободному столу и предупредил, что три места рядом с ним уже зарезервированы, следовательно, обедать ему придется в компании этих пассажиров...
– Если, конечно, вы не предпочтете подождать. Вторая группа будет числом поменьше…
– Право же нет, не стоит! Я уже здесь и остаюсь! – заявил Морозини, которого совсем не соблазняла перспектива оказаться вновь в одиночестве даже на час. Тогда как в вагоне-ресторане с его сияющими маркетри, столами, украшенными цветами и освещенными настольными лампами под оранжевого цвета шелковыми абажурами, обстановка была вполне приятной. Вокруг сидели элегантные мужчины, а среди женщин две-три показались ему хорошенькими.
Решив проблему, Альдо углубился в чтение меню, хотя был не очень голоден. Голос метрдотеля, говорившего по-французски, заставил его поднять глаза.
– Господин граф, мадемуазель, вот ваш столик. Как я уже объяснил вам...
– Оставьте, оставьте, мой друг! Все очень хорошо.
Альдо уже встал, чтобы поздороваться с тремя людьми, которые будут его соседями по столу во время ужина, и еле успел сдержать радостный возглас, с удивлением обнаружив, что перед ним стоит отчаявшаяся девушка из Виланува, а рядом с ней – седой мужчина, надменный вид которого подчеркивал монокль, вставленный в глазницу; третьим человеком в этой компании оказался не кто иной, как Сигизмунд, суетливый юноша, накануне ожидавший Дианору в гостинице «Европейская».
Венецианец уже собирался представиться, как вдруг заговорила Анелька:
– У вас нет другого свободного стола? – спросила она метрдотеля, очень забеспокоившегося при этих словах. – Вы прекрасно знаете, что мы не любим сидеть с посторонними...
– Но, мадемуазель, поскольку господин граф не соизволил возразить против...
– Это не важно, – прервал его Морозини. Ни за что на свете я не хотел бы вызвать недовольство мадемуазель. Оставьте для меня место во второй очереди!
За холодной галантностью он прекрасно сумел скрыть сожаление, вызванное необходимостью удалиться, так как путешествие представилось теперь ему в ином, более благоприятном свете, но коль скоро его присутствие было неприятно этому восхитительному ребенку – восхитительному, но плохо воспитанному! – ему ничего не оставалось делать, как уступить свое место. Однако его счастливая звезда не изменила ему, ибо мужчина в монокле тут же запротестовал:
– Боже упаси, месье, мы не можем допустить, чтобы вы прерывали из-за нас ужин!..
– Я еще не сделал заказ – вы ничего не прерываете!
– Может быть, и так, но я полагаю, мы все здесь приятные люди, и прошу вас извинить бесцеремонность моей дочери. В ее возрасте с трудом переносят вынужденное общение с людьми.
– Еще одна причина, не позволяющая навязывать ей его.
Морозини поклонился девушке с дерзкой улыбкой, но в этот момент Сигизмунд решил, что пора вмешаться в спор:
– Не отпускайте этого господина, отец! Он – друг госпожи Кледерман... герцог... герцог...
– Морозини! – договорил Альдо, с удовольствием придя ему на помощь. – Мне тоже показалось, что мы знакомы.
56 
