очень нудно 
41 
Надо собраться. Сама не понимая зачем, она снова открыла отчет о вскрытии.
Удушение — она и раньше знала, в чем причина смерти.
Описана клиническая картина отрезания языка — тоже ничего нового.
Кровоподтеки на обоих запястьях. Никаких следов сексуального насилия. Вторая группа крови. Опухоль во рту, на левой щеке, размером с горошину, доброкачественная. Несколько старых шрамов: после операции на плече, от четырех удаленных родинок и от кесарева сечения. Пятиконечное, сравнительно большое, но почти невидимое пятно на правом плече — возможно, след застарелой колотой раны. Мочка одного из ушей воспалена. Ноготь на указательном пальце левой руки посинел и в момент смерти готов был отвалиться.
Подробности, приводимые в отчете, и на этот раз ничего ей не дали. Ничего, кроме слабого ощущения, будто она увидела что-то важное; какая-то деталь привлекла на мгновение ее внимание, не вписываясь в общую картину.
Ингер Йоханне вновь отвлеклась. Она сердилась на Исака, на маму, на их взаимную дружбу. А ведь это пустые переживания! Исак — это Исак. Мама тоже ничуть не изменилась — она всегда избегала конфликтов, была говорливой и невероятно лояльной по отношению к тем, кто ей нравится.
Перестань думать о ерунде, вяло приказала самой себе Ингер Йоханне, но перестать получилось не сразу.
Зато когда наконец получилось, она поняла.
Вот она, эта выбивающаяся из общей картины деталь!
Она сглотнула. Начала лихорадочно листать документы в поисках информации, которую только что просмотрела мимоходом, — и заметила, что руки у нее дрожат.
Вот оно. Она оказалась права! Это просто невозможно. Она схватила телефонную трубку и сморщила нос: от волнения вспотели ладони.
На противоположном конце Осло Ингвар Стюбё сидел со своим внуком. Мальчик спал у него на коленях. Дед провел носом по его волосам, они сладко и тепло пахли детским шампунем. Мальчик должен был спать в своей кровати. Зять Ингвара был славным и сговорчивым человеком, но строго следил за тем, чтобы мальчик всегда спал в собственной комнате. Однако Ингвар не мог противиться круглым черным глазам внука. Он тайком принес из дому бутылочку с соской Рагнхилль. Когда пятилетний Амунд понял, что ему разрешат поиграть в младенца с настоящей соской и позволят заснуть на коленях, выражение его лица было неописуемо счастливым.
Мальчик, как ни странно, никогда не ревновал к Кристиане, наоборот, ему очень нравилась эта странная девочка на четыре года старше его. К тому, что у него самого полгода назад родилась сестра, он отнесся похуже. Появление же Рагнхилль три недели назад он, очевидно, решил не замечать.
Зазвонил телефон.
Амунд не проснулся. Ладошки вокруг бутылочки чуть разжались, когда Ингвар осторожно наклонился к столику, чтобы поднять трубку.
— Алло, — тихо сказал он, зажав трубку между плечом и подбородком, и потянулся к пульту от телевизора.
— Привет. Ну как вы там, мальчики?
Он улыбнулся. Ее выдавал энтузиазм в голосе.
— Все хорошо, нам тут весело. Мы играли в идиотскую карточную игру и в конструктор. Но ты звонишь не поэтому.
— Я не хочу мешать, если вы заняты...
— Он спит. У меня есть время.
— Ты можешь завтра сделать для меня две вещи?
— Хорошо. — Он нажал не на ту кнопку на пульте. Диктор успел проорать, что четверо американцев убиты в Басре, прежде чем он нашел нужную. Амунд хныкнул и повернул лицо к плечу деда. — Подожди, пожалуйста. Я сижу неудобно...
— Я быстро, — заторопилась она. — Ты должен достать мне медицинскую карточку, в которой описывается рождение Фиореллы. Ну то есть карточку Фионы Хелле. С описанием рождения ее дочери.
— Ладно, — согласился он. — Это зачем?
— Я не хочу говорить о таких вещах по телефону, — неохотно сказала Ингер Йоханне. — И раз ты собираешься ночевать у Бьорна и Ранди, тогда или зайди домой завтра перед работой и поговорим, или...
— Я не успею. Обещал Амунду, что отведу его в детский сад.
— Поверь мне, это может быть очень важно.
— Я всегда тебе верю.
— И правильно делаешь. — Она рассмеялась в трубку.
— А вторая? — спросил он. — Ты хотела, чтобы я сделал две вещи.
— Ты должен мне пообещать, что... Я поняла из материалов дела, что мать Фионы очень больна и...
— Да. Я сам ездил ее допрашивать. Рассеянный склероз. С мозгами все в порядке, но все остальное перестало функционировать.
41 
