очень нудно 
62 
Хенрик закончил свой реферат примечанием, что этот материал взят из «недавно открытых архивов Министерства юстиции США». Добавил он и собственный комментарий:
Кажется, идет массовое захоронение. Неудобные факты замалчиваются. Правду рядят в другие одежды. Мы живем в мире, где важнее скрыть факты, чем обнародовать их. Тот, кто втайне освещает самые темные углы, не может быть уверен, что именно там найдет. Я должен продолжать светить. Скоро я отложу в сторону все эти документы о Кеннеди и его проклятом мозге. Но они служат учебником лжи, а тем самым правды.
Луиза листала стопки бумаг. Нашла карту южных районов Мозамбика. Хенрик обвел кружком город Шаи-Шаи и район к северу-западу от него.
Луиза отложила карту в сторону. На самом дне сумки лежал коричневый конверт. Она вскрыла его. Там было пять черных бумажных силуэтов. Два из них представляли собой геометрические фигуры, остальные три — человеческие профили.
В одном из них она сразу узнала Хенрика. Профиль его, вне всякого сомнения. Ей стало не по себе, силуэт был вырезан очень умело. Но Хенрик — всего лишь тень, черная бумага каким-то образом предвещала случившееся.
Она посмотрела на другие силуэты. Один — мужской, второй — женский. Профиль женщины указывал на то, что она африканка. На обороте никаких надписей. Силуэты наклеены на плотную белую бумагу. Никаких подписей, ничего, что бы говорило, кто их вырезал. Может, сам Хенрик?
Луиза еще раз просмотрела содержимое сумки. Под конец у нее в руках остались только силуэты. Что они означали?
Она спустилась в холл, вышла в сад. С моря дул теплый ветер, насыщенный запахами таинственных пряностей.
Сев на скамейку, Луиза вгляделась в черную воду моря. Мелькали огни маяка, далеко на горизонте плыл на юг корабль.
Она вздрогнула, когда за спиной внезапно появилась Лусинда.
Почему все люди здесь двигаются бесшумно? Почему я никогда не слышу их шагов?
Лусинда села рядом.
— Что ты нашла в сумке?
Луиза опешила.
— Откуда ты о ней узнала?
— Я встретила Хоканссона. Этот город хоть и большой, но все равно маленький. Я встретила его случайно, и он мне все рассказал.
— Он сказал, что тебя зовут Жульетой и что никакой Лусинды он не знает.
Лицо Лусинды скрывала тень.
— Иногда мужчины дают женщинами имена, которые им нравятся.
— А почему женщины на это соглашаются?
В тот же миг, но все равно слишком поздно, Луиза поняла, что имела в виду Лусинда.
— Он считал, что я выгляжу как женщина, которая должна носить имя Жульета. Три месяца мы с ним встречались два вечера в неделю, всегда в определенное время, как правило, в тайных квартирах, снятых для таких встреч, как наши. Потом он то ли нашел другую, то ли приехала его жена, я не помню.
— Могу я тебе верить?
Ответ прозвучал как удар хлыстом.
— Что я была его шлюхой? Маленькой черной мышкой, с которой он забавлялся, платя наличными, долларами или южноафриканскими рандами? — Лусинда встала. — Я не смогу тебе помочь, если ты не желаешь понять, что происходит в нищей стране.
— Я не хотела сказать ничего обидного.
— Ты все равно не поймешь, ведь тебе никогда в голову не приходило, что, прежде чем раздвигать ноги, надо подумать, поесть ли самой или накормить детей и родителей?
— Так объясни мне.
— Потому я и пришла. Хочу, чтобы завтра во второй половине дня ты поехала со мной. Я кое-что тебе покажу. То, что видел и Хенрик. Ничего не случится, можешь не бояться.
— Я всего здесь боюсь, боюсь темноты, боюсь, что на меня нападут люди, которых я не вижу и не слышу. Боюсь, потому что не понимаю.
— Хенрик тоже боялся. Но он пытался избавиться от страха. Пытался понять.
Лусинда ушла. Ветер по-прежнему обвевал теплом. Луиза видела ее перед собой, как она шагала по темным улицам к бару, где работала.
Луиза окинула взглядом большой гостиничный парк. В темноте ей везде мерещились тени.
14
Стоя у окна, она смотрела, как солнце выныривает из моря. Однажды, когда она была совсем маленькой, отец назвал мир гигантской библиотекой, хранящей солнечные восходы и сумеречные часы. Она так и не поняла, что он имел в виду, каким образом движения солнца можно сравнивать с рукописями, собранными под обложками. Да и сейчас, глядя, как свет растекается по воде, не улавливала его мысль.
62 
