очень нудно 
56 
Сквозь полусомкнутые веки он наблюдал, как вокруг него вьются тени, то стремительно проплывая мимо, то робко приближались. Едва ли это были обычные рыбы; пару раз ему даже померещились улыбающиеся женские лица. Одно из них оказалось совсем близко, и Ильмо увидел, как зубки шишиги кусают его за руку, словно пробуя на вкус. Боли он не почувствовал. А к нему уже подплывала вторая, протягивая руки и хищно раскрывая рот…
Вдруг водяницы отпрянули от него и скрылись в зеленом сумраке. Где-то наверху возникло светлое пятно. Ильмо увидел, как зеленое пространство становится золотистым, потом снежно-белым и с глухим бульканьем разлетается во все стороны пенными пузырьками. Полчища пузырьков защекотали ему лицо. А когда вода снова стала прозрачной, Ильмо увидел водяника.
Больше всего водяник походил на огромную лягушку. Кожа лягушки была блестящей, усеянной лазурными и охряными пятнами, живот и длинные перепончатые пальцы — песочного цвета. От ее локтей и бедер тянулись, колыхаясь в воде, длинные голубоватые волокна, похожие на водоросли. Лягушка висела в воде, медленно перебирая лапами, и глядела на Ильмо красными, как клюква, глазами.
«Где-то я ее уже видел!» — подумал Ильмо.
Нечто пестрое, приплюснутое, распластавшееся на траве… Точно! Священный камень на холме, рядом с идолом Калева!
Ильмо хотел было приветствовать озерного хозяина подходящей руной, но в голову как назло ничего не приходило. Ум хотел только одного — грезить и дальше. Да и губы не слушались. Тело опускалось себе на дно, как чужое, как брошенный в воду лист.
«А ведь я тону!» — подумал вдруг Ильмо, но почему-то даже не испугался. Он не ожидал после смерти такой пестроты и многоцветия. Думал, смерть — это черные воды Маналы, вечно пасмурные берега царства Калмы.
Лягушка приоткрыла большой рот, от его краев побежали пузырьки.
— Ты что здесь делаешь, внучок? — приплыл к нему в уши гулкий, булькающий голос водяника. — Ты же не Вяйнемейнен, чтобы жить под водой! Ну-ка, отправляйся восвояси!
Лягушка изящно ушла в глубину в ореоле бахромчатых волокон. Ильмо вдруг ощутил сильный толчок в спину. Водяные пласты пришли в движение, на грудь охотника навалилась неподъемная тяжесть.
«Да я же сейчас захлебнусь! — пришла к нему откуда-то здравая мысль. — Воздуху мне, воздуху!» В глазах у него мелькало, вокруг бурлили пузырьки воздуха, а резь в груди становилась все сильнее. Ильмо рванулся изо всех сил, но тело по-прежнему отказывалось его слушаться. Вдруг стало легко и холодно. От беспомощной ярости и жалости к себе, так бесславно погибающему, Ильмо испустил слабый стон. Глубоко вдохнул — и застонал снова.
— Смотрите-ка, утопленник ожил! — услышал он незнакомый юный голос.
— Ахто могучий, оборони нас!
Зеленая муть вокруг Ильмо наполнилась топотом и звуками голосов. Ильмо приподнялся на локтях и снова упал на спину; перед глазами у него всё качалось и расплывалось зелеными и золотыми пятнами. Он понял, что лежит на дне рыбачьей лодки. Как он тут оказался?
— Так я и думал, что он очнется!
— А я говорю, надо было его выкинуть! А если он васа, упырь или неупокоенный мертвец — чего с ним дальше-то делать?
— Если Ахто оставил парню жизнь, значит, это неспроста, — наставительно сказал кто-то басом. — Говорите, очнулся? Вот мы его самого сейчас и поспрашиваем…
Из пляски пятен выступило и приблизилось загорелое бородатое лицо. На лоб бородатого свешивалась тощая косичка с ракушкой на конце. Глубоко посаженные глаза смотрели на Ильмо угрюмо и подозрительно.
— Ну и кого это нам послали водяные? Какого роду-племени будешь, покойничек? Из каких краев?
Ильмо хотел ответить, но не смог, закашлялся. Горло у него горело, в груди что-то булькало, но каждый новый вдох давался ему легче, и в глазах понемногу прояснялось. В ярком синем небе медленно проплывало кучевое облако, похожее на огромную утку. Часть облака загораживал грязно-белый парус.
Синее небо! А тун сбросил его в озеро глубокой ночью! Сколько же времени он провел в воде? Айникки, наверно, ругает его последними словами, зря прождав всю ночь у реки! Да и вчера ли это было?
Бородач с косичкой повторил вопрос. Ильмо, откашлявшись, хрипло назвал свое имя и род. Не дело, конечно, открывать первому встречному свое имя. Но если этот встречный только что спас тебя от смерти…
Молодые рыболовы оживились.
— Род Калева? — сказали сразу несколько. — Слыхали! Их селение на севере, в устье Звонкой…
56 
