очень нудно 
89 
— Никто не будет нас есть!
— А иначе зачем они нас сюда притащили?
Ильмо хотел объяснить ему, но тут снова появились саами. На этот раз они принесли на палке котелок с горячей мясной похлебкой.
— Ага! — обрадовался Аке. — Упыри решили нас подкормить! Знаете, мне даже наплевать, из кого сварена эта похлебка! Пусть даже из нашего друга Йо!
Поскольку ложек не было, хлебали по очереди, прямо через край. Ильмо поначалу принюхивался — не подмешали бы чего-нибудь в пищу! — но потом признал, что перед ними самая обычная саамская еда. Передавая котелок Ахти, Ильмо почувствовал, что кто-то пихает его в бок. Он оглянулся — один из саами протягивал ему мешок с вещами, оставленный в гнезде. Ильмо поблагодарил его вежливым поклоном. Саами удивился и на всякий случай поклонился в ответ еще ниже.
— Ты глянь, как упыри о тебе заботятся! — насмешливо сказал Аке. — Где-то сейчас наши вещи? Наверно, остались в гнездовье Сюэтар. Ты что, у них в особой милости?
— Не городи чепухи, — сердито сказал Ильмо.
А сам подумал: не Ильма ли распорядилась накормить их и отдать ему вещи? Он вытащил из мешка флягу с «морозной настойкой» и протянул ее Ахти — но тот молча отказался.
— Моя фляга! — обрадовался Аке. — Вот теперь и умирать стало веселее! Ахти, глотни-ка!
— Ты как? — тихо спросил Ильмо у Ахти.
— Паршиво. Как будто горю изнутри. Сам себе костер. Как догорю, так и помру, — таким же тихим, слабым голосом ответил Ахти. — Ты не видел Асгерд? Почему они ее не привели сюда?
— Тсс, ни слова об Асгерд! Похъёльцы о ней даже не знают.
— Ты хочешь сказать…
— Думаю, они ее не поймали.
Ахти сразу повеселел. Даже протянул руку к котелку.
— Знаешь, о чем я жалею? — сказал он. — Что тогда в бою понадеялся на Плачущий Меч. А ведь у меня оставалось последнее средство — а я о нем и не вспомнил. Зато пока мы с Аке сидели в каменной дыре, я только о нем и думал, днем и ночью… И как ее тун не порвал, когда ударил меня в грудь…
— Ты про материнское заклятие? — спросил Ильмо шепотом. — Я тоже тогда про него забыл, а потом не раз вспоминал. И знаешь, что я скажу тебе, Ахти, — хорошо, что мы о нем забыли! Оно нам еще пригодится. И еще скажу тебе кое-что — не трогай его, пока я не дам тебе знак.
Аке взглянул на него с удивлением:
— Ты что-то задумал?
Они оба смотрели на него с надеждой — озлобленный, отчаявшийся Аке и измученный Ахти. Ильмо ответил им взглядом, в котором было больше уверенности, чем он чувствовал.
— Делайте, что я скажу, и, возможно, мы отсюда выберемся.
Аке скептически поднял бровь. Ахти улыбнулся и кивнул в ответ:
— Хорошо, как скажешь.
— А кстати, — сказал Аке. — Привели-то нас сюда не туны, а саами. О чем это говорит? Что отсюда можно выбраться. Не вылететь — понимаете? — а выйти ногами!
Варг повел глазами в сторону двери.
— И засовов с замками тут не водится… А саами — нам не соперники. Пустоглазые, словно мертвецы. Пара пинков, и мы на воле!
— Аке! — вздыхая, сказал Ильмо. — Ты лучше прислушайся. Слышишь шелест перьев и звон железа? Мы — ценные пленники. Нас сторожат крепко.
— Уж лучше погибнуть в бою, чем стать обедом для нелюдей!
— Не спеши погибать, — сказал Ахти. — Давайте лучше послушаем Ильмо и попробуем выжить…
Главный зал чертогов Туонелы был единственным в своем роде. Во всем мире ни у людей, ни у тунов подобного не было: вырубленный прямо в скале, высокий и просторный, с множеством узких стрельчатых окон под потолком, украшенный фресками, каких не увидишь и в землях варгов, и колоннадой при входе. Вдоль стен ярусами поднимались каменные скамьи, потолок поддерживали резные стропила. Потолок был настелен деревянный — каменный не выдержал бы своего веса.
Когда пленников вывели в середину зала, Аке вздрогнул и остановился.
— Смотрите!
Голос варга так задрожал, что Ильмо едва узнал его.
— Так вот что они затевают! А ведь мне рассказывали, предупреждали… я думал, врут — а они…
У северной стены, на возвышении стоял каменный стол-жертвенник. О его предназначении можно было легко догадаться по выемке в середине и каменным желобкам, что вели к двум железным чашам у его основания. Третий желоб, самый широкий, уходил прямо в рот Калме.
На гладкой каменной стене был вырезан огромный, в человеческий рост, лик богини смерти. Ильмо мгновенно узнал доброе, умиротворенное лицо карьяльской женщины с пограничной скалы у входа во Внутреннюю Похъёлу. Только половина лица была словно окутана плотной тенью.
89 
