Последние отзывы

  94  

Дорога понемногу забирала вверх. «Тучи» на горизонте в самом деле оказались огромными, невероятными горами. Айникки изумлялась — что заставило землю встать дыбом до самого неба? И чем ближе они подходили, тем выше и круче становились горы. И совсем уж сказочно выглядели два остроконечных пика — Правый и Левый Клыки, — уходящие в небеса выше облаков.

Однажды вечером на привале, когда они поели, и Айникки собралась спать, Карху неожиданно завел странный разговор.

— Чем отличается бог от не-бога? — спросил он, как всегда глядя куда-то вдаль, так что было непонятно, обращается ли он к попутчице или рассуждает сам с собой.

— Ну… — Айникки возвела глаза к темнеющему небу. — Боги — они могущественны. Они повелевают миром…

— Не так. Могущественны — но не всемогущи. Повелевают — не миром, а той частью, которая отдана им во владение.

— Кем отдана? — ляпнула Айникки.

Карху явственно оживился:

— А-а-а, вот в самом деле интересный вопрос! Кто даровал, к примеру, Тапио власть над лесами?

Айникки поежилась. Карху заговорил о том, что ей раньше даже в голову не приходило. И что вообще-то людям знать не положено. Разве что жрецам. Интересная беседа — но не отдает ли она кощунством?

— Этого никто не знает, — ответила она уклончиво. — Тапио… он был всегда.

Еще подумала и добавила:

— Наверно, как появились на земле леса, так вместе с ними народился и он.

— Не так глупо, — одобрительно сказал Карху. — Люди о богах рассуждать не могут, ибо божество есть нечто недоступное их человеческому разумению. Так же как не может дождевой червь или мотылек-однодневка понять, что есть человек. Он способен соприкоснуться с высшим лишь в тот миг, когда этот высший его прихлопнет или разрубит пополам лопатой. Век бога и век человека несопоставимы. Время богов течет по-иному, да, подозреваю, и законы мира для них совсем иные, нежели для нас… И все же вернемся к моему вопросу. Могущество и власть не являются сами по себе признаками божества. Это лишь следствия… чего?

— Его силы, — предположила Айникки.

Карху бросил на нее быстрый взгляд.

— Полагаешь, дело всего лишь в силе? Очень просто. Слишком просто… а потому может оказаться истиной. Как ты считаешь, Вяйнемейнен — бог?

Айникки хмыкнула:

— Конечно, нет!

— А почему? Он несомненно могуществен… Он живет на земле чрезвычайно долго, давно уже перейдя обычный жизненный срок человека… Он запросто общается почти со всеми богами… В конце концов, и сам он, по слухам, сын богини. Так чем же боги отличаются от смертных?

— Наверно, тем, что они бессмертны?

— Вот, — кивнул Карху. — То, что отличает бога от самого могущественного чародея. Не просто невероятное долгожительство или обретенное знаниями и умениями могущество — а изначально иная, не от мира сего, сущность, уже не подвластная его законам. Но! Есть боги, которые никогда не умрут, потому что они и не рождались, а появились на свет как-то иначе. Про них я ничего не знаю, потому что хоть и долго живу на земле, но все же не настолько. Однако есть и другие боги. Среди карьяльских божеств я таких не упомню, но в землях варгов таких парочка наберется. Они родились в Мидгарде, дети смертной и бога — или смертного и богини. Некоторые из них так и померли людьми. Но кое-кто был вознесен в Асгард и введен в чертоги Хара и Фреи, став богоравным. Почему? Что им дало такое право?

— Не знаю, — зевая, ответила Айникки.

— А я знаю. Это всё кровь.

— Кровь?

— Да, кровь богов! Кровь смертных несет в себе жизнь. Кровь бессмертных — вечную жизнь!

Последние слова Карху произнес громко и даже с волнением. Айникки покосилась на чародея и вздрогнула — ей показалось, что у него по-звериному горят глаза. Но это в них всего лишь отразилась луна.

— И что? — спросила она. — Тебе-то это зачем?

Карху опомнился.

— Да так, — ухмыльнулся он, скользнув глазами по ее талии. — Просто я давно думаю: как же быть одному несчастному существу, которому, чтобы стать богом, не хватает последней малости — капли этой самой крови?

Айникки снова зевнула… и вдруг зевок застрял у нее в горле. Где-то высоко в горах раздался леденящий душу вой. Эхо повторило его и разнесло по далеким ущельям, словно его подхватили десятки волчьих глоток. Постепенно удаляясь, вой затих… но Айникки долго еще сидела, застыв от ужаса.

Карху же только нахмурился.

  94