45 
Вилюйский достал из портмоне несколько крупных ассигнаций, небрежно швырнул их на стол перед Капитоном.
Молодой человек отрицательно покрутил головой.
– Мало?! – вызверился купец.
– Этими бумажками теперь можно комнаты оклеивать вместо обоев. Или раздавать подаяние нищим, на паперти.
– Так ведь… это “катеньки”!
Вилюйский со зла дернул себя за бороду.
– Чаво тебе ишшо?!
– Золотом, – коротко и решительно ответил Капитон.
– А енто не хошь?!
Вилюйский показал кукиш.
– Ишь ты, мудрагель. Зо-ло-том… – перекривил он Капитона. – Вот те добавка…
Вилюйский положил на стол перед Капитоном еще несколько кредитных билетов с изображением императрицы Екатерины II.
– И катись колбаской…
– Нет, – возразил Капитон, поднимаясь.
– Ты… ты что?! – надвинулся на него глыбой купец. – Да ты… ты знаешь, чаво я с тобой сделаю!?
– Ну-ну, господин Вилюйский… – с силой отстранил его руку Капитон. – Товар мой – я хозяин. Если моя цена вас не устраивает, разрешите откланяться.
Вилюйский смерил его с ног до головы бешеным взглядом; но тут же поостыл. Больно уж крепок телом и смел был юный кучер княгини Сасс-Тисовской.
Да и не в интересах купца было заводить сейчас свару – дело-то тайное…
– Хрен с тобой… – наконец недовольно буркнул Вилюйский. – Будь по-твоему. Токи смотри не брякни где… Башку отверну.
– Само собой…
Вилюйский вышел из горницы и вскоре вернулся с кошельком; в нем звенели золотые монеты.
Капитон тщательно пересчитал их, спрятал кошелек за пазуху и отдал Вилюйскому брусок с оттисками ключей.
– Всего вам…
Он вежливо склонил голову, напялил шапку и не спеша пошел к выходу.
Вилюйский посмотрел ему вслед с невольным восхищением: он уважал в людях цепкость житейскую и холодный, трезвый расчет.
“Взять бы его приказчиком, – подумал купец. – Ничего нет скажешь, хорош гусь… За деньги мать родную в могилу живой положит. А мне такой и нужон. Чтоб народец в руках держать… р-разболтались, голодранцы! Да Бог его знает, как оно теперь все обернется. Впору дела сворачивать. Временное правительство… Туды его в заслонку!”.
Вилюйскому не давал покоя перстень с “Магистром”, принадлежащий Сасс-Тисовской.
Чтобы получить его, купец испробовал все: и лесть, и увещевания, и коленопреклоненные просьбы, и наемных людишек подсылал, которым кровь людскую пустить, что комара прихлопнуть…
И безрезультатно – драгоценный камень по-прежнему был для него недосягаем.
Тогда купец сошелся с кучером княгини Капитоном Мызгаевым. Тот и добыл ему оттиски ключей от черного хода, спальни княгини и шкафа-сейфа.
Оставалось лишь изготовить отмычки и проверить содержимое шкафа…
Но возвратимся к Капитону, покинувшему дом Вилюйского с приятной тяжестью за пазухой, где покоился кошелек с золотыми червонцами.
Он шел по улицам, углубившись в свои мысли, не выбирая дороги, шлепал по мокрому снежному месиву, местами едва не набирая за голенища.
Капитон был в смятении: княгиня уже собрала свои пожитки и ожидала только окончательного выздоровления сына, чтобы уехать в Швейцарию. А как же он? Что будет теперь с ним? На какие средства жить? Где искать работу?
Да и какую работу – всю свою сознательную жизнь Капитон был в услужении у господ, и, конечно же, никаким ремеслам его не обучали.
Будущее казалось ему страшным, темным, как болотный омут, куда нечаянно угодил мальцом: ни крова над головой, ни родни, которая приютила бы его (родители померли от тифа, когда Капитону исполнилось двенадцать лет; а младшая сестра тоже была в услужении у престарелого генерала).
Конечно, Капитон скопил небольшую сумму. Хотя княгиня особой щедростью не отличалась, он, прожив столько лет среди господ, кое-чему у них научился.
Немало вещей из обширного гардероба княгини и ее сынов уплывало через руки Капитона знакомому старьевщику.
Сбывал он не только носильные вещи, но и все, что под руку попадало – будь то колесо от тарантаса или окорок.
Капитон давно хотел завести свое дело, верное, денежное дело – ямщицкий извоз с трактиром и спальными комнатами.
Предложение Вилюйского пришлось очень кстати. И сам Капитон не продешевил, что принесло ему удовлетворение.
И все же по нынешним меркам, этого мало. Ох, мало…
Капитон сунул руку в карман, нащупал сверток, где лежал точно такой же брусок мыла с оттисками ключей, как и тот, который он передал Вилюйскому.
45 
