очень нудно 
106 
– Забери коня на выпас, – приказал Василий мальчику. – Мы уходим ненадолго. Спрячьте лошадей в балках, в Сечь не гоните. Ждите от нас гонца.
Мальчик уехал, а Василий и Демко Легуша спустились к берегу, где в камышах их ожидала небольшая лодка-дубок и несколько казаков-гребцов. Они уже притомились ждать Легушу, – он отсутствовал больше суток – поэтому даже в карты играли как-то вяло, без огонька. Обмотанные тряпками весла всколыхнули темную гладь заводи, и лодка исчезла в камышовых протоках как призрак – без единого плеска и шороха…
Боевая турецкая галера стояла на якоре неподалеку от берега. Она перегораживала русло Днепра не хуже чем один из днепровских порогов.
– Я думал, что турки перестали нас бояться, – сказал Мусий Гамалея, глядя на темный силуэт галеры. – Дай бог памяти, когда запорожцы ходили в последний морской поход…
– Чтоб им… было пусто! – выругался Иван Малашенко. – Не хотелось шуметь раньше времени, а придется. Как к галере подобраться? Кругом чистая вода. Пока мы выскочим из камышей, они успеют изготовиться и дать по нам залп из пушек.
– Что-нибудь сообразим, – уверенно сказал Мусий. – Для абордажа нам полторы сотни молодцов вполне хватит. То есть, экипажа двух «чаек». Не так ли?
– Так, – ответил наказной атаман. – Что ты задумал?
– Мы пойдем не по воде, а под водой. Половодье еще не прошло, и по Днепру всякого мусора и хлама плывет большое количество.
– А! – радостно воскликнул Малашенко. – Ну, так бы сразу и сказал. Когда начнем?
– Как хорошо стемнеет и появится молодык.[118]
Две «чайки» разгрузили быстро. Когда на темном небе, усеянном бриллиантовой россыпью ярких звезд, появился узкий золотой серп, челны перевернули, и абордажные команды, оставшись в одних шароварах, забрались под эти импровизированные водолазные «колокола». Течение подхватило перевернутые «чайки», и они медленно поплыли в сторону галеры.
Для маскировки казаки набросали на челны много веток и сухую траву, и со стороны «чайки» казались неприкаянными островками, великое множество которых вешние воды несут в открытое море, оторвав от берега или сотворив на длинном пути от верховьев Днепра до Низа.
Часовые на галере все же заметили странные островки, но не придали им большого значения, тем более что они должны были проплыть мимо. Но едва челны оказались в тени бортов, как тут же изменили курс и начали стремительно сближаться с галерой. Легкий толчок возвестил казакам, что они достигли цели. Всплыв на поверхность, казаки метнули абордажные крюки и за считанные секунды связали «чайки» и галеру в одно целое. А еще спустя минуту полуголые запорожцы, спросонок показавшиеся туркам оравой злых джиннов, ворвались на палубу галеры, и началась страшная, беспощадная резня.
Все было кончено очень быстро. Часть турецких матросов попыталась спастись бегством, вплавь, но на воде их уже ждали остальные «чайки». Чтобы не шуметь, пловцов добивали стрелами, а тех, кто поближе, саблями. Когда забрезжил рассвет, галера была освобождена от трупов, а на ее палубе царило буйное веселье – гребцы, в большинстве своем украинцы и русские, праздновали освобождение от турецкой каторги.
– Ну что, галеру на дно? – спросил Иван Малашенко у Мусия.
Несмотря на свой статус наказного атамана, он относился к старому характернику весьма предупредительно и внимательно прислушивался к его советам.
– Можно и на дно… – Мусий задумчиво покусывал ус. – Но это как-то не по-хозяйски…
– Тогда нужно спрятать в плавнях. Авось, когда и пригодится.
– Прятать не стоит. Это не иголка. Татары найдут. А насчет пригодится… Это да. И прямо сейчас.
– Не понял… Как это?
– Как думаешь, я за турецкого агу[119] сойду?
Малашенко критически осмотрел Мусия с головы до ног и ответил:
– Если переодеть тебя, да на голову чалму нацепить, чтобы спрятать чуб…
– Вот тебе и ответ. Гребцы у нас есть – все освобожденные невольники горят желанием отомстить туркам, одежды турецкой тоже хватает, язык басурман знаю не только я один, а еще добрый десяток старых запорожцев… Так что нам все карты в руки. Галера пойдет в открытую, а «чайки» мы спрячем.
– Как?
– Увидишь, – хитро улыбнулся Гамалея.
Если бы Василий наблюдал за галерой с некоторого отдаления, то никогда не узнал бы в пожилом турецком аге старого характерника. Гамалея стоял на капитанском мостике и уверенно отдавал приказания; правда, пока на родном языке, благо до небольшой турецкой эскадры еще было далеко. Огромная чалма, искусно наверченная вокруг головы Мусия, напоминала тыкву, и Василий, несмотря на серьезность положения, едва сдерживал смех.
106 
