44 
* * *
…Зря беспокоился, в общем. Где-то к полуночи, когда старинный диван навидался всякого и наваждение схлынуло, уступив место некоторой усталости, решено было покинуть эти гостеприимные стены. Мазур тщательно привел в порядок «гостиную», и они вышли в ночную темень, чуточку хмельные, расслабленные и довольные. Катя веселилась, заявляя, что виной всему и есть диван с его разгульным прошлым — иначе она ни за что не стала бы вытворять кое-что из того, что вытворяла. Мазур, легонько ее обнимая за плечи, больше отмалчивался, ухитряясь незаметно для спутницы оглядываться. Темень стояла непроглядная, луны не было, а звезды помогали мало — к тому же уличные фонари явно считались здесь совершенно излишней роскошью.
Но до ее дома добрались без приключений. Пару раз попадались табунки молодежи, однако к ним не вязались. И все же Мазуру упорно казалось, что следом, в отдалении, кто-то тащится. Пожалев, что не взял фонарик, он переправил кортик в ножнах из внутреннего кармана за ремень джинсов и готов был к неожиданностям. Обошлось. Едва переступив порог, как-то незаметно оказались в постели. Конечно же, Мазур вдоволь наслушался извечных женских глупостей — что она, вообще-то, не такая, но и не железная, что здесь невыносимо тоскливо, и в отрезанном от мира городишке всех мало-мальски подходящих мужиков можно пересчитать по пальцам, да и те, как водится, все разобраны, вот и случается порой такое, что потом, кажется, год не отмоешься. Мазур поинтересовался, относится ли он к последней категории, и получил искренний ответ, что нет. Постарался утешить, как мог — что ничего такого он не думает и прекрасно все понимает. Это была чистая правда.
Потом пришлось выслушать нехитрую исповедь — закончила институт в Шантарске в те времена, когда еще была в ходу такая непонятная нынешней молодежи штука, как распределение, вот и распределили сюда. Довольно быстро завелся муж, интеллигент, конечно, гитарист, бард и весельчак. Ну, а вскоре понеслись реформы — непонятные и буйные, как взбесившаяся птица-тройка, столь же неуправляемые и пугающие. Прежний уклад с грохотом обвалился в тартарары, старое разломали, а нового не построили, весельчак муж, чью ученую контору прикрыли, быстро поскучнел и озлился, особенно после того, как все его попытки поставить бардовский талант на службу победившей демократии оказались тщетными, — здесь, за Полярным кругом, победившая демократия вообще отчего-то не нуждалась в бардах, что недвусмысленно и дала понять. Гитарист принялся лечить кручину водкой и вовсе уж случайными бабами — а поскольку детей не было, развестись удалось легко, после чего бывший муж в поисках лучшей доли затерялся на материке, а квартиру оставил ей не столько из душевного благородства, сколько потому, что квартиры тут стоили дешевле дешевого, не было смысла размениваться и продавать свою часть.
История была — стандартнее некуда. Правда, Мазуру нравилось, что Катя д е л и л а с ь, но нисколечко не жаловалась и на плече у него не плакала. А значит, и утешать не требовалось. Лишь напомнить: перемелется — мука будет…
А главное, что ему пришлось по сердцу, — за все время она ни словечком не заикнулась насчет общих планов на будущее. Как любой мужик в годах и с опытом, Мазур давно научился влет вычислять матримониальные намеки, как бы закамуфлированы ни были. Здесь ничего подобного не было даже в теоретических наметках.
Можно бы при таком раскладе совершенно расслабиться душою — но чем ближе подступал урочный час, тем сильнее он начинал нервничать. Мужчин, случалось, убивал и простым карандашом — а вот женщинам сроду не подбрасывал снотворного в питье посреди прекрасной во всех отношениях ночи.
Однако военная косточка взяла свое, и он, рассеянно-нежно поглаживая прижавшуюся к нему утомленную Катю, начал понемногу прокачивать в уме предстоящую нехитрую операцию. Кацуба заверял, что пилюля в любой жидкости растворяется мгновенно и бесследно, словно задержанная зарплата в лабиринтах министерства финансов. Если, скажем…
Звонок ввинтился в пахнущую духами и любовью спальню, как штопор в масло. Оба от неожиданности дернулись. Звонок залился пронзительной трелью, кто-то старательно давил на кнопочку, не отрывая пальца.
— Это еще что? — шепнул Мазур.
— Понятия не имею… — Катя гибко перевалилась через него, накинула халат. — Ведь не успокоятся, пойду спрошу…
Мазур, рывком впрыгнув в трусы, торопливо последовал за ней, успев бросить взгляд на светившиеся зеленым стрелки часов — час пятьдесят восемь. Да нет, не стал бы человек Кацубы устраивать такую какофонию, все было расписано…
44 
